Бег петуха. Алексей Евтушенко

Меня зовут Леонид.

      – Ирина, – я улыбнулась самой соблазнительной из своих улыбок.

      Переспали мы в ту же ночь.

      Он просто остановил проезжающую машину и отвёз меня ко мне домой. Родители как раз были в отъезде…

      Да, Ленечка.

      Дура я, дура набитая, и так мне, дуре, и надо. Хорошо, что хоть друзьями остались, и в тот страшный февраль он оказался рядом. И Пашка тоже. И были доллары, много долларов и хорошие знакомые за границей, которые нашли клинику и помогли положить деньги в банк.

      А-а, вот и остановочка трамвайная. Та самая.

      Ох, ну его к чёрту! Уеду опять в Швейцарию. Тихая, спокойная, уютная страна. Денег пока хватает…

      Нет.

      Врач совершенно определённо сказал, что я должна сюда вернуться и снова все вспомнить. Спокойно. Спокойно все вспомнить.

      Вспомнить так, как будто всё это случилось не со мной, а с совершенно посторонним мне человеком.

      Я здорова.

      Я здорова уже.

      Я все могу вспомнить.

      Заканчивался январь…

      Заканчивался январь. Небывало лютая зима разгулялась, словно пьяный рэкетир на вещевом рынке. Даже солнце боялось замёрзнуть, и поэтому быстро пробегало по короткой небесной дуге свой положенный путь и пряталось на западе, – так плохо одетый прохожий выскакивает по необходимости зимой из дома и торопится нырнуть в метро, где тепло и можно доехать до нужного места.

      Да, январь заканчивался, но казалось, что эта зима будет длиться бесконечно.

      Поздним трамваем я возвращалась домой.

      Мороз, терзавший город с упрямым ожесточением всю последнюю неделю, нехотя отодвинулся, уступая место тяжёлому липкому снегопаду.

      Я устроилась на переднем сиденье и через лобовое стекло вагона отлично видела, как всё произошло.

      Трамвай уже основательно замедлил ход перед остановкой, когда откуда-то слева, из ночной снежной тьмы, выскочил на рельсы парень в дорогой дублёнке, без шапки и с большим «дипломатом» в руке.

      Он вполне мог успеть (вагон замедлял ход буквально на глазах), но в последнюю секунду поскользнулся на рельсах, качнулся назад, взмахнул рукой, судорожно пытаясь восстановить равновесие… – и тут красная махина, добротно сработанная на заводах древней Праги, всей своей многотонной массой ударила его в голову.

      Парня отшвырнуло к бровке тротуара, он упал, и вагон окончательно остановился.

      – Ах ты… – с тоскливой горечью в голосе сказала вагоновожатая, открыла двери и неохотно стала выбираться со своего водительского места, чтобы по долгу службы посмотреть, жив человек или уже нет.

      Я тоже вскочила на ноги и хотела было выскочить в снегопад, чтобы как-то, возможно, помочь, но тут в передних дверях вагона появился сам виновник дорожно-транспортного происшествия. Пошатываясь, он поднялся в салон и тяжело плюхнулся рядом со мной на сиденье.

      Всю правую сторону его головы и воротник дублёнки обильно заливала кровь.

      – О, Господи! – выглянула в салон вагоновожатая. –