Суфлер. Анна Малышева

покачала головой.

      – Сейчас о нем помнят единицы, – вздохнула Александра, поднимаясь из-за стола, чтобы сварить еще кофе. – Тогда он вдруг снова оказался в моде, после целого десятилетия забвения… На короткое время. К сожалению, Иван был уже сильно болен… Работать не мог и не хотел.

      – Чем он болел?

      – Русской болезнью, – через плечо бросила Александра. – Пил горькую. Это даже запоем не назвать, он был пьян всегда. Более или менее.

      – Как же ты с ним жила, зачем? – Наконец в голосе подруги послышались сердечные интонации. Маргарита, резко повернувшись в кресле, следила за тем, как хозяйка мастерской пытается включить строптивую плитку. – Да еще он был тебя старше, наверное?

      – Всего на двенадцать лет. – Плитка в конце концов сдалась, Александра поставила на нее турку и повернулась к слушательнице. – Как я с ним жила, ты видишь. Оглянись, тут ничего не изменилось с тех пор, как он умер. А зачем? Этого я не знаю… Наверное, был один день, когда я любила его… Или нет, не было ни дня. Но мне хотелось с ним быть. Не знаю, что я себе вообразила? Спасти большого художника? Внести в его погубленную жизнь новый смысл? Наверное, я его просто жалела… И мне нравились его картины… Такие тихие, всегда с облачным небом, с раскисшими деревенскими дорогами, черными домишками… Какие-то смиренные… Будто жизнь, прожитая где-то на обочине, вдали от шума, или тайная молитва… Молитва про себя, за всех… За всю эту безмолвную вечную нищету…

      На раскаленную конфорку гневной струей побежал вскипевший кофе, следить за которым женщина забыла. Плитка с протестующим треском погасла. Застонав, Александра схватила турку тряпкой и поставила на стол.

      – Плитке конец, она давно этого ждала… Что это я расчувствовалась вдруг? Тебя увидела… Но не беда, мы с тобой сейчас переедем на новую квартиру.

      – Куда это? – встревожилась Маргарита. – Я так устала, знаешь… У меня нет сил переезжать!

      – Всего-то спустимся на второй этаж, – успокоила ее Александра. – Мне только вчера уступили пустую мастерскую. Там удобств больше, грязи меньше. Хозяин даже плитку бросил, куда лучше моей! Сюда я буду приходить только работать. И тебе не помешаю своими вонючими лаками, растворителями… Кстати, ты работаешь? Пишешь что-нибудь?

      – Нет, давно уже нет, – рассеянно ответила подруга. Она вовсе не выглядела успокоенной, и казалось, что-то напряженно обдумывала. – Слушай, я все не решаюсь спросить, как ты относишься к тому, что я у тебя поживу?

      – Буду счастлива. – Александра озадаченно нахмурилась. Смысл вопроса остался для нее темным. – Зачем спрашивать о таких вещах?

      – Нет, ты, должно быть, не понимаешь… – Маргарита мялась, нервно улыбаясь и пряча улыбку за дымом очередной сигареты. Курила она почти беспрерывно. – Может, я надолго…

      – Живи, сколько понадобится. Это не гостиница, тут хозяев-то как таковых и нет.

      – Хорошо… – Гостья ссутулилась, стряхивая пепел в банку из-под кофе, стоявшую на полу.

      Александра отметила, что ее рука слегка дрожит.