Источник. Айн Рэнд

набросился на Рорка Китинг, – а не говорить о ней. Старая Школа дает престиж. Ставит выше рядовых экс-водопроводчиков, которые думают, что могут строить. А с другой стороны – место у Франкона, причем предложенное лично Гаем Франконом!

      Рорк отвернулся.

      – Многие ли сравняются со мной? – без оглядки продолжал Китинг. – Через год они будут хвастать, что работают на Смита или Джонса, если вообще найдут работу. В то время как я буду у Франкона и Хейера!

      – Ты совершенно прав, Питер, – сказала миссис Китинг, поднимаясь, – что в подобном вопросе не хочешь советоваться со своей матерью. Это слишком важно. Я оставлю вас с мистером Рорком – решайте вдвоем.

      Он посмотрел на мать. Он не хотел слышать ее мнение по этому поводу; он знал, что единственная возможность решить самому – это принять решение до того, как она выскажется. Она остановилась, глядя на него, готовая повернуться и покинуть комнату; он знал, что это не поза, – она уйдет, если он пожелает. Он хотел, чтобы она ушла, хотел отчаянно и сказал:

      – Это несправедливо, мама, как ты можешь так говорить? Конечно, я хочу знать твое мнение. Как… Что ты думаешь?

      Она проигнорировала явное раздражение в его голосе и улыбнулась:

      – Питти, я никогда ничего не думаю. Только тебе решать, и всегда было так.

      – Ладно… – нерешительно начал он, искоса наблюдая за ней. – Если я отправлюсь в Париж…

      – Прекрасно, – сказала миссис Китинг. – Поезжай в Париж. Это отличное место. За целый океан от твоего дома. Конечно, если ты уедешь, мистер Франкон возьмет кого-то другого. Люди будут говорить об этом. Все знают, что мистер Франкон каждый год выбирает лучшего парня из Стентона для своей фирмы. Хотела бы я знать, что скажут люди, если кто-то другой получит это место? Но я полагаю, что это не важно.

      – Что… Что скажут люди?

      – Ничего особенного, я полагаю, только то, что другой был лучшим в вашем выпуске. Я полагаю, он возьмет Шлинкера.

      – Нет! – Он задохнулся в ярости. – Только не Шлинкера!

      – Да, – ласково сказала она. – Шлинкера.

      – Но…

      – Но почему тебя должно беспокоить, что скажут люди? Ведь главное – угодить самому себе.

      – И ты думаешь, что Франкон…

      – Почему я должна думать о мистере Франконе? Это имя для меня ничего не значит.

      – Мама, ты хочешь, чтобы я работал у Франкона?

      – Я ничего не хочу, Питти. Ты – хозяин. Тебе решать.

      У Китинга мелькнула мысль, действительно ли он любит свою мать. Но она была его матерью, а по всеобщему убеждению, этот факт автоматически означал, что он ее любит; и все чувства, которые он к ней испытывал, он привык считать любовью. Он не знал, почему обязан считаться с ее мнением. Она была его матерью, и предполагалось, что это заменяет все «почему».

      – Да, конечно, мама… Но… Да, я знаю, но… Говард? – Это была мольба о помощи.

      Рорк полулежал в углу на софе, развалившись, как котенок. Это часто изумляло Китинга – он видел Рорка то движущимся с беззвучной собранностью и точностью кота, то по-кошачьи расслабленным,