Гитлер. Марлис Штайнер

и новые республиканские силы. Из этого же мифа о диктате родился антиверсальский комплекс, отравивший существование Веймарской республике и впоследствии обратившийся подлинным «ревизионистским синдромом». Власти старались поддерживать возмущенные настроения, пытаясь придать им вид глубокого народного гнева, с тем чтобы оправдать проволочки с исполнением договора. В 1921 году были созданы две организации, с виду частные, но самом деле финансировавшиеся государством: Центральное бюро по изучению причин войны и Рабочий комитет немецких ассоциаций, под крылом которых стали действовать многочисленные «ревизионисты». Результатом всех этих усилий стала почти откровенная идеализация немецкой политики в довоенный период и во время войны. Даже парламентская комиссия, заседавшая с 1919 по 1928 год, поддерживала то же видение недавней истории, усугубляя общее ощущение того, что немцы существуют при эфемерном и нелюбимом республиканском строе. Особенно эти настроения усилились в годы вялотекущей гражданской войны 1919–1923 годов, а затем после 1929 года, когда на Германию со всей беспощадностью обрушилась Великая депрессия.

      В этой неясной обстановке первых месяцев и лет республики спешно отозванные с фронта войска были призваны на ее защиту и брошены на подавление мятежей, притом что в числе мятежников насчитывалось немало бывших солдат. Милиция и добровольческие отряды били «красных»; националистические идеологии на фоне шока от понесенного поражения цвели пышным цветом, и это были «цветы зла». Только зная контекст, можно понять, как стали возможными взлет ультрарадикальных партий и группировок и личный успех человека с травмированной психикой, то есть Гитлера. Снова, как и прежде, вставал вопрос: «…где же Германия? В Веймаре? В Берлине? Раньше она была на фронте, но фронта больше нет. В ее народе? Но народ требовал хлеба и больше ни о чем не думал. В государстве? Но государственные деятели только болтали и смирялись перед внешними силами». Эти слова Эрнста фон Саломона, бывшего кадета и участника убийства в 1922 году министра иностранных дел Вальтера Ратенау, получившего пять лет тюрьмы, как нельзя лучше выражали настроения бывших фронтовиков. Они отвергали буржуазный мир и не узнавали в стране, куда вернулись с войны, своей родины. Эти люди не боялись последствий совершенных ими поступков и «имели смелость встать на преступный путь».

      Армия как прибежище

      Недавние исследования показали, что «большевистская угроза», которой так боялись социал-демократы во главе с Эбертом, не говоря уже о правых кругах, бывших элитах, различных слоях буржуазии, а также союзных и присоединившихся державах, была сильно преувеличена. Массовое движение, представленное рабочими и солдатскими советами, служило в основном выразителем социального протеста; большинство в нем придерживалось социал-демократических взглядов, следовательно, вполне лояльно относилось к парламентскому режиму. Об этом говорит, например, избрание Эберта сначала