Бутик и окрестности. Сергей Роледер

стертых «Белье для женщин и…». Кому еще при прежнем режиме нужно было белье в туркуновском городе, новое поколение уже не знало. Шесть последних плафончиков хозяева шопа просто сбили, сдав дальнюю секцию в аренду видеотеке «Рэмбо», названной, видимо, в честь французского поэта эпохи позднего ренессанса.

      «Однако, ах, это однако…» – с тоской размышлял Туркунов, пока водители трамваев умиленно наблюдали за нежными поцелуями в три щеки, которыми обменивались владельцы джипов, притормозивших на рельсах. Мужчины выглядели уставшими. Скорее всего, они провели ночь в стриптиз-казино «Афродита», открытом недавно в помещении городской бани. «Однако…» – продолжал размышлять Туркунов, обозревая ошметки штукатурки, свисавшие с балкона, что держался из последних сил аккурат над шопом. На балконе сушилось как раз то, что еще можно было назвать «бельем для женщин и…». А вот назвать это «линжери» язык не повернулся бы в силу его габаритов и крайней заношенности. На соседних балконах, лоджиях и просто в оконных проемах наблюдалась похожая картина. Вообще, создавалось впечатление, что капитализм наступал снизу, успешно овладел первым этажом, но был остановлен превосходящими силами противника. Грязно-серые с потеками стены и ржавые крыши казались даже более убогими на фоне украшенных фонариками витрин. Да и сами витрины, чего греха таить, при ближайшем рассмотрении заслуживали лишь иронической улыбки. Все эти китайские мишки с банкой сгущенки в лапах и самодельные подарочные коробки с бантиком смотрелись до боли провинциально и даже захолустно.

      Тем временем не видевшиеся с ночи конкретные мужчины докурили по сигарете и уселись в свои вездеходы. Трамвайное движение в городе возобновилось. Вскоре вагон покинул главную улицу и покатил по Сиротскому проспекту (бывшему Коммунизма). Здесь все было уж совсем по-старому: ящики возле ларьков, обшарпанные бочки с квасом, вырытые прошлым летом канавы. Туркунову стало тоскливо и глупо. Он ехал за миллионом, так и не решив, зачем он ему. На что он его будет тратить? И где? В этом овощном? Или в той галантерее? Или в салоне «Ля Мур» на центральной улице? «Лучше отдать жене и забыть», – решил он, расставаясь с трамваем на площади.

      В лотерейном офисе долго проверяли его личность, измеряли рост, вес и объем легких. Туркунов прятал глаза от обнюхивающих его сотрудников конторы. Чтобы не смотреть в пол и тем самым не вызвать еще больше подозрений, он пялился в висящий на стене огромный плакат. Плакат был отпечатан на редкой в их городе дорогой глянцевой бумаге. На нем очень радостная и красивая девушка висла на шее у обалдевшего от счастья хлопца. Тот стоял на Красной площади, около ГУМа. Вокруг него кружились банкноты по тысяче рублей каждая. Сделав пару кругов, они улетали в ГУМ. Вместо них оттуда выпархивали невиданные доселе Туркуновым товары народного потребления с чудными заморскими лейблами или, как сказал бы он, этикетками. С другой стороны к парочке бежали официанты в бабочках с подносами. Излишне говорить,