Святой из преисподней. Игорь Востряков

из всего этого возникают слова и предложения. Скорее всего, я оказался неважным учителем.

      – Какая громоздкая и неудобная система! – воскликнула Луша. – Вот послушай, как красиво звучит наша речь.

      Она сложила губы трубочкой, и странная, завораживающая мелодия наполнила комнату.

      – Что это, Луковка? – ласково спросил я.

      – Это? – она лукаво усмехнулась. – Такими звуками объясняются парни и девушки в моем мире. Я сказала, что ты красивый парень, Сережа, а на дворе лунная ночь и неизвестно чем все это может кончиться, если я вовремя не уйду!

      – Что же может случиться? – притворился я непонимающим.

      – Известно, что бывает, если парень и девушка остаются в лунную ночь один на один! – простодушно отвечала она.

      Я протянул к ней руку, пытаясь удержать, но она, торопливо вскочив со стула, повернулась лицом к стене и шагнула в нее. Я выбежал на крыльцо. Легкая фигурка Луши порхнула на край двора и вдруг исчезла, растворилась в струях колеблющегося лунного света. Вернувшись в комнату, повалился на матрас. Долго лежал с открытыми глазами, обдумывая происшедшее со мною.

      На следующий день вновь роман мой летел вперед, как на крыльях, но, как только грянули первые сумерки, я встал и вышел во двор. Преодолев заросли, присел за тем самым ивовым кустом, в котором, как я уже догадался, скрывалась трещина в параллельный мир. Ждать пришлось недолго. Послышалось легкое шипение, и, ойкнув, на тропинку выпорхнула Луша. Вся ее тоненькая фигурка была изумительна. По лицу, длинным волосам, платью текли на землю, падали и с шипением гасли синие, голубые, белые искры.

      – Ах, как жжется проклятая крапива! – воскликнула Луша, смеясь.

      Испугавшись, что она может заметить меня, я резко присел, и тут под ногой предательски треснула веточка. Луша обернулась. Боже! Как же она была хороша! Постояв мгновение, она засмеялась и побежала к озеру. Выждав некоторое время, я пошел следом и тут услышал настигающие меня шаги.

      – Эй! Приятель! – раздался за спиной хриплый голос.

      Я обернулся. Ко мне подбегал какой-то человек. Вдруг он остановился и, задрав подол длинной белой рубахи, в сильном возбуждении побрызгал на кустики, как это обычно делают собаки. После чего, подвывая, бросился на меня. Я стоял в каком-то оцепенении. Открытый и беззащитный. Но в последнее мгновение очнулся и, защищаясь, выставил ладонь тыльной стороной вперед. Человек этот наткнулся на нее, как на стену, упал и затих. Я подошел к нему. Передо мной лежал человек с собачьим лицом. Это была настоящая собачья морда, с мощными челюстями и черным, вечно влажным носом. Несколько секунд он лежал неподвижно, потом открыл глаза и, увидев меня, склонившегося над ним, с криком: «Оборотень! Оборотень!» добежал до ивового кустика и с шумом провалился в свой неведомый мне мир.

      Я вернулся домой и закрыл дверь на крючок. Для Луши, как успел убедиться, входная дверь не требовалась. Однако я ошибся. Вскоре послышались ее шаги в сенях. Жесткая маленькая ладошка нетерпеливо стукнула в дверь. Я откинул крючок. Это была она. Легкая, свободная порхнула в комнату и уселась на стуле, смешно прихлопывая