История с географией. Александр Хейфец

бви. И маршрут своего движения к свету. И по факту, это все равно одно и то же.

Елена Касьян

      Фотограф Martin Waldbauer

      Дизайнер обложки Александр Грохотов

      Корректор Мария Устюжанина

      © Александр Хейфец, 2020

      © Martin Waldbauer, фотографии, 2020

      © Александр Грохотов, дизайн обложки, 2020

      ISBN 978-5-4498-5521-3

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Пролог

      Все, что происходит с нами в жизни, в конце концов превращается в свет. Я люблю тебя бесконечно, безумно, безудержно! Ты единственное, что принадлежит только мне, и никто в целом мире не в состоянии тебя у меня отнять. Ты живешь во мне, в самом надежном месте – в моем сердце, скрытая от чужих глаз… И пока бьется мое сердце – ты жива, и ты со мной. Прости, любовь моя, что порой только через грусть у меня получается полностью ощутить твою близость. Прости, что не умею любить иначе.

      Душой исписаны листы,

      Все это ты.

      Лишь только ты.

      Любовь может уйти, исчезнуть, потеряться, но оборвать силой ее невозможно. Иногда в жизни ты словно движешься задом наперед, когда твои глаза устремлены лишь назад, в прошлое. Ты видишь, как это прошлое постепенно отдаляется, исчезая в дымке времени, но, к сожалению, ты не способен его ничем удержать. Вновь и вновь ты посещаешь те места, в которых был счастлив, словно эти места все еще несут в себе заряд минувших чувств. Ты не видишь своего будущего, не видишь, куда идешь, и не можешь радоваться тому, чего достигаешь. Тебе невероятно больно, но это единственное, что держит тебя на плаву. Ты свято веришь, что пока пульсирует боль, жива и любовь.

      Но время берет свое, и в какой-то момент ты внезапно осознаешь, что боли больше нет… Что она незаметно покинула твое сердце, оставив вместо себя лишь море равнодушия. Это ужасающее осознание! Ты вновь спрашиваешь себя: «Что произошло, ведь я верил, что буду любить вечно?». Ты тщетно все еще пытаешься раздуть этот окончательно потухший пожар, но боль не возвращается. Тебе кажется, что ты умер, что тебя больше нет на свете.

      Мне мерещишься везде,

      Только нет тебя нигде.

      В конце концов, когда ты окончательно утратил всякую надежду вернуть прошлые чувства, словно из ниоткуда возвращается любовь. Но это уже не пугающий темный уголок комнаты, который хочется обойти стороной. Теперь это совсем иная любовь: чистая, светлая… дозволенная. Она напоминает лесную тропинку, озаренную ранними лучами солнца, пробивающимися меж крон деревьев… позволяющих тебе развернуться лицом к жизни и идти дальше.

      Я отпущен тобой,

      Но где в мире я ни был —

      Среди грозных морей

      Иль почти на краю —

      Ты далекой звездой

      Озаряешь мне небо,

      И одну лишь тебя

      Я везде узнаю.

      Я пред троном твоим

      Преклоняю колено.

      Покорившись судьбе,

      О пощаде молю.

      А вокруг суета

      И отвесные стены,

      Но спасенье мое,

      Что тебя я люблю.

      Любовь моя! Ты нужна мне, очень нужна. Без тебя от меня останется лишь оболочка. Каждый вечер, когда уставший город затихает, я возвращаюсь к тебе, чтоб хлебнуть этот новый глоток кислорода. Спасибо тебе за все, чем ты меня так щедро одаряешь: за тропинку, ведущую к самому себе, которую ты проторила в моем сердце; за свет моей души; за блаженство, за страдания, за нежность; за то, что оживляешь меня каждую минуту, и еще… за все мои стихи…

      «Наступит время, и стихи я напишу…»

      Наступит время, и стихи я напишу

      О том, как были мы с тобой ночами,

      Как руки и глаза кричали,

      Так не сумев нарушить тишину.

      Сердца рвались как листья на ветру,

      И разлетались, словно птицы, мысли,

      И, наслаждаясь беспредельной высью,

      Слова творили хитрую игру.

      И, чуть задев душевную струну,

      Нам открывали все оттенки страсти

      И нежности, и пламя сладострастья,

      И чувственности новую страну.

      Наступит время, и стихи я напишу,

      О том, что мы друг другу не сказали,

      И тысячи исчезнувших деталей

      Доверю я тогда карандашу.

      И может быть, и боль свою снесу,

      И грусть покинет сердце неизбежно,

      И только лишь любовь твоя и нежность

      Достанутся покорному листу.

      «Я часто просыпался в темноте…»

      Я