Гипсовый трубач. Однажды в России. Юрий Поляков

понравилось?

      – Кое-что есть, хотя в целом рассказ написан слабо.

      – Вы считаете? – обидчиво улыбнулся Андрей Львович.

      – Считаю.

      – Зачем же вы мне звоните?

      – Потому что по вашему сюжету я сниму хорошее кино!

      – Мне трудно об этом судить…

      – Почему?

      – Потому что, Дмитрий Антонович, я не видел ни одной вашей картины! – поквитался Кокотов.

      – Вы и не могли видеть. Вгиковская короткометражка «Толпа» не в счет. А единственный мой фильм «Двое в плавнях» смыли по решению Политбюро!

      – Как смыли?

      – Категорически! В знак протеста я ушел из кино! Но хлопнув дверью… Очень громко!

      – Ах, ну да… – Кокотов вспомнил этот действительно шумный скандал застойного кинематографа. – А теперь, значит, вы вернулись?

      – Да, побыл, как бы это выразиться, во внутренней эмиграции… Надоело. Хватит!

      – А во внешней эмиграции не были?

      – Ну, как же… Чуть не выбрал свободу. Но русскому человеку там делать нечего. Однако же странно…

      – Что?

      – Странно, что вы расспрашиваете меня о всякой ерунде вместо того, чтобы прыгать от счастья. Вам звонит режиссер и хочет экранизировать ваш рассказ!

      – Я прыгаю. Вы просто не видите. А деньги на картину у вас есть?

      – Разумеется. В противном случае я бы вас не тревожил. Еще вопросы?

      – Нет.

      – Тогда запоминайте: завтра в девять ноль-ноль я заезжаю за вами, и мы отправляемся в «Ипокренино» – писать сценарий.

      – В «Ипокренино»? – переспросил писатель, много слышавший об этом историческом месте, но ни разу там не бывавший.

      – Да. Я заказал две комнаты с пансионом.

      – Я не могу.

      – Почему?! – возмутился Жарынин.

      – У меня анализ. Очень важный…

      – Какой еще к чертям анализ! А вы не можете эти ваши… ингредиенты сдать сегодня… впрок?

      – Нет, это очень сложный анализ. По знакомству. А «ингредиенты», как вы выразились, тут абсолютно ни при чем! – с вызовом ответил Андрей Львович.

      Некоторое время из трубки доносились лишь недовольное покряхтывание и посапывание. Наверное, именно так ругались наши бессловесные предки, еще не знавшие роскоши многофункциональной брани.

      «Чтоб они пропали, эти анализы! Ну зачем я поперся в поликлинику? Жил бы с этой чертовой бородавкой и дальше! – в отчаянии думал Кокотов, которому впервые в жизни звонил режиссер, да еще с таким предложением. – Пошлет он меня сейчас и правильно сделает!»

      – Хорошо, – наконец согласился Жарынин. – Когда вам надо в Москву?

      – Через три дня…

      – Я сам отвезу вас и сдам на анализы! А потом доставлю назад в «Ипокренино». Договорились?

      – А сколько я должен за путевку? – не успев обрадоваться, с боязливой щепетильностью полюбопытствовал Андрей Львович.

      – Нисколько. Фирма платит. Да или нет?!

      – Да. Я согласен.

      – Неужели?! У вас тяжелый характер. Но я с вами поработаю. До завтра. Ровно в девять.