Челюсти. Питер Бенчли

Из округа, из штата, от автодорожной комиссии и комиссии по водоснабжению. Небось, обходятся в миллион долларов, не меньше, а вот с точки зрения информации… так, дерьмо.

      Броуди собрал кипу бумаг и переложил на батарею. Потом подтащил стул поближе к столу Медоуза и сел.

      Медоуз пошарил в большом бумажном пакете, вытащил оттуда молоко и завернутый в целлофан сандвич и передал все Броуди. Потом стал извлекать собственный обед. Это были четыре отдельных свертка; развернув их, он, как ювелир, выставляющий напоказ редкие драгоценности, принялся бережно раскладывать перед собой фрикадельки в томатном соусе, жареный картофель, маринованный огурец величиной с маленький кабачок и четверть лимонного пирога. Из расположенного за спиной небольшого холодильника он вытащил большую банку пива.

      – Замечательно, – сказал он, оглядев стол с разложенной на нем едой.

      – Восхитительно, – сказал Броуди, глотая кислую отрыжку. – До очертения. Я уже тысячу раз обедал с тобой, Гарри, но все-таки никак не привыкну к такому зрелищу.

      – Просто пойми: у каждого свои маленькие слабости, дружище, – поучительно проговорил Медоуз, хватая сандвич. – Кто-то пялится на чужих жен. Кто-то упивается до потери пульса. Я же утешаю себя пищей.

      – Вот утешение получит бедняжка Дороти, когда твое сердце скажет: все, с меня довольно! Конец пирушке! Адьос!

      – Ну, мы вообще-то обсуждали это с Дороти, – ответил Медоуз, уже порядком набив себе рот хлебом и мясом, – и сошлись на том, что одно из немногих преимуществ человека над животными в том, что он сам волен выбрать, как и от чего умереть. Еда, наверное, в итоге убьет меня, но ведь именно она-то и доставляет мне такое удовольствие. К тому же уж лучше умереть вот так, чем в пасти акулы. Уверен, ты согласишься со мной – особенно после того, что произошло нынче утром.

      Броуди как раз собирался проглотить кусок сандвича с яйцом и едва не поперхнулся.

      – Слушай, не надо! Только не сейчас, – почти взмолился он.

      Какое-то время они ели молча. Броуди покончил с сандвичем, выпил молоко, скомкал бумагу и запихнул ее в пластмассовый стаканчик. Потом, откинувшись назад, закурил сигарету. Медоуз все еще ел. Броуди знал, что этому субъекту аппетит ничем не испортишь. Он вспомнил, как однажды Медоуз, приехав на место жуткой автомобильной катастрофы – с трупами и кровью, – расспрашивая полицейских и уцелевших в аварии, сосал фруктовое мороженое.

      – Что касается гибели этой… мисс Уоткинс, – начал Броуди, – у меня появились кое-какие соображения, и мне хотелось бы ими с тобой поделиться. – Медоуз кивнул. – Во-первых, о причине смерти. Мне кажется, здесь двух мнений быть не может. Я уже поговорил с Сантосом и…

      – Я тоже.

      – Ну, значит, ты в курсе, что он думает. Это нападение акулы. Яснее некуда. Если бы ты видел тело, то сказал бы то же самое. Здесь просто не может…

      – Я видел тело.

      Броуди был потрясен. В основном потому, что человек, видевший такое месиво, попросту не может вот так преспокойно сидеть и слизывать с пальцев лимонную