Игры бессмертных (сборник). Елена Усачева

что все дружно вошли и дружно вышли, не оставив последнего.

      – Кому-то наша кровушка не по нраву пришлась, – голосом ворона-вещуна прокаркал Васильев.

      – Да мы все сдали кровь! – Оправдываясь, Пращицкий показал средний палец на левой руке. Вряд ли он вложил в этот жест какой-то другой смысл, кроме желания показать маленький синюшный след от укола. Но движение получилось слишком двусмысленным. Класс за его спиной грохнул. Нелли Олеговна в панике замахала на него рукой.

      – Так… – Завуч наградила Пращицкого таким тяжелым взглядом, под которым и броня танка прогнулась бы, но тот лишний раз взмахнул белесыми ресницами и растянул в улыбке потрескавшиеся от весеннего авитаминоза губы. – Дружно встали и пошли в поликлинику сдавать кровь. А я пока вызываю милицию. И если виновный найдется среди вас… – Она еще раз оглядела вытянутые от удивления лица. – Считайте, что заработали свой волчий билет на экзамен.

      Ошарашенный, притихший класс стал медленно собираться.

      – А чего там было пить-то, – расстроенно жал плечами Пращицкий. – С каждого по пять грамм, тридцать человек. Всего полторашник какой-то. На один глоток…

      – Митя, сейчас договоришься, – одернула его Нелли Олеговна, и стекла очков ее теперь уже грустно блеснули. – Иванов, Петров, Сидоров… – Она не договорила.

      Игорь сдернул свою сумку со спинки стула, и голова его снова невольно повернулась к Алисе. На тетрадном листке четко и очень красиво крупными буквами было выведено: «В моей смерти…»

      Ярость хлопком взорвалась в голове. Если она такая дура, он в этом не виноват. Никто же не знал, что она малахольная. Ей слово, а она сразу в русалки записываться.

      – Делать больше нечего? – быстро зашептал он, склоняясь над одноклассницей. Одну руку как бы невзначай положил на ее стул, а другую опустил на тетрадь. Ладонью на страницу. – Опять на тот свет захотела?

      – На тот? – Алиса перевела на него свой чистый, ясный, словно промытый перекисью водорода взгляд.

      – Несчастную из себя строишь? – шипел Игорь ей в лицо.

      Ганина вдруг улыбнулась. Это было неправильно. Она должна убиваться, должна умолять. Но ни в коем случае не должно быть этой улыбки.

      – Дура! – выдохнул Лавренев, сминая тетрадный лист. Страница легко оторвалась. И он пошел по проходу, засовывая бумажный комок в карман.

      – Узнаю, чьи шутки… – зло бурчал он потом, ожидая вместе со всеми в очереди, – заставлю кровь до конца жизни сдавать.

      Девчонки испуганно перешептывались. Васильев в задумчивости гладил живот.

      – Неужели я ошибся? – бурчал он себе под нос. – Точно помню, компот был. И по вкусу… Надо же так обознаться.

      – У тебя компот, что ли, из клюквы был? – равнодушно тянул Пращицкий. Шутить ему уже надоело.

      – Почему из клюквы? – Васильев достойно держал на своем лице удивление. – Из яблок, с черносливом.

      – Цвет-то должен был быть красным, если спутал с кровью, – хихикнул Митя, разваливаясь на лавке.

      – Действительно, и цвет другой был… – тянул