Четыре времени ветра. Григорий Марк

на каменном полу. Им снится Господь.

      Тела их вплывают в чью-то огромную душу.

7. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК. КЕНТАФОРА. ЛЯСОТОЧИЛКА

      Сразу за Собором начинается Центральный Парк Словгорода.

      Вдоль аллей, посыпанных жёлтым песком, аккуратно подстриженные газоны с голубой травой, кустарник мелких стихов, огороженный низким штакетником. (В почве Глаголандии содержится большое количество питательных элементов, которые веками образовывались от гниения неродившихся слов).

      Из кустарника торчат простатуированные, воплощённые в виде татуированных мраморных статуй, вьющиеся лаокооны абракадабр, двуликие анусы, нежные ахинеи. Элегантно сгорбившиеся голые тела. Холёные белые ладони стыдливо прикрывают позеленевшую налобочную фигню аккуратно прилипших к причинным (и одновременно следственным!) местам фиговых листков.

      Разгоняя облака над стыдливыми скульптурами, качают могучими кронами древние Азы, Буки, Вязы и Веди. По ночам корни их мерцают в голубой траве, подсвечивая изумрудным светом налобочную фигню поёживающихся от холода статуй.

      У самого старого из деревьев (Перевёрнутого Аза) необычайно длинный ствол, который во время дождя превращается в сверкающий вертикальный ручей. Листьев Перевёрнутого Аза никто не видел. Согласно местной легенде, его невидимые корни на небосводе, а крона проросла глубоко в глаголандскую почву.

      Весной в Парке, когда буйствует махровая сирень и что-то лепечут, лопочут бьющиеся в белой эпилепсии лепестки на ветках, обмотанных засохшими нитями дождя, здесь можно встретить элегантных словеласов, фланирующих в поисках новых знакомств, или пару выводов, идущих далеко, или ходячего анекдота с бородою до пояса. (Опытные вокабулы говорят, что у этих анекдотов только во лбу семь пядей, а в других местах – так и вовсе не счесть).

      По жёлтым аллеям неторопливо гуляют целыми семействами степенные лексемы, демонстрируя свои пышные грамматические формы. Проходя мимо словеласов, они быстро закрывают глаза, словно невидимыми взглядорезками отрезая под корень липкие взгляды, протянутые к их телам.

      В центре Парка, посредине круглой площади, известной в городе как Общее Место, стоит Кентафора, памятник-метафора в виде коньтекста и летящего на нём голого всадника без головы. Считается, что Кентафора олицетворяет, имперсонифицирует сдвоенную сущность несущейся неизвестно куда глаголандской истории. Каменные руки безголового уверенно скрещены на груди. Блестящее, покрытое патиной брюхо надорвано от смеха. Из паха всегда идёт пахучий пар. Тяжёлая капля солнца повисла на детодородном органе, уверенно торчащем из курчавой налобочной фигни.

      На полированном цоколе памятника набрайлены объёмным, понятным и слепому, окаменевшим горельефотекстом 33 кирилличные буквы Двойной Троицы.

      Перед Кентафорой на низеньких складных табуретках целыми днями сидят, выгнув свои длинные прозрачные ноги над пустыми бутылками, Инаковидящий Каллиграф, за небольшие