Страна восковых фигур. Елена Усачева

ути, и пошла из комнаты. Делать было решительно нечего. Не книжки же читать…

      Если бы светило солнце, можно было бы пошляться по улице, встретить кого-нибудь, на лавочке посидеть, на прохожих поглазеть. А сейчас даже смотреть не на кого – все под зонтами. Прячут носы, боятся промокнуть…

      В коридоре ей под ноги попалась Ленкина кукла. Это сейчас она принадлежала младшей сестре, а когда-то была любимой Танькиной игрушкой и носила гордое имя кукла Таня. «Боже мой, какая я была глупая, – любила потом вздыхать Фролова, – давать кукле такое бестолковое имя». Свое имя она, конечно же, не любила.

      Кукла было уже порядком потрепанной, с коричневыми тусклыми глазами, в голубом платье с обвисшим бантом на пузе. Губы у нее были подкрашены фломастером, челка торчала коротким ершиком – глупая пятилетняя Ленка была убеждена, что волосы у кукол растут, вот и отстригла ей челку. До сих пор, наверное, ждет, когда прическа у игрушки станет прежней.

      «У всех сестры как сестры, у одной меня непонятно что!»

      Эта фраза тоже относилась к разряду часто повторяемой. При этом надо было встать в позу – выставить правую ногу вперед, тяжело вздохнуть, всплеснуть руками и проникновенно заглянуть в глаза собеседника. Собеседник при этом начинал активно кивать головой.

      Танька секунду постояла над игрушкой, наливаясь злобой, поддела куклу мыском тапочка и заорала:

      – Ленка, сколько раз тебе нужно говорить: не разбрасывай своих кукол по квартире! Я из-за тебя чуть не упала!

      Сестра тут же появилась из кухни, подхватила любимицу на руки и после короткого размышления выдала:

      – Дура ты, Танька!

      – Что?

      Фролову переполнило бешенство. Она метнулась за сестрой, но Ленка оказалась проворнее. Она проскочила между Танькиных рук и снова оказалась на кухне.

      – Чему вас в детском саду учат! – вопила Танька, пытаясь выудить сестру из-под стола.

      – Злая, злая, – Ленка отбивалась от сестры куклой, готовая вот-вот разреветься.

      – Татьяна! – негромко произнесла мама.

      Танька вздохнула и плюхнулась на табуретку.

      И кто только придумал ее так назвать? Глупее имени не придумаешь. Ух, как ей оно не нравилось! Если бы ее звали как-нибудь по-другому, Виолеттой или на худой конец Агнетой, она бы училась лучше и наверняка была бы добрее.

      Но с таким именем… Не дождетесь!

      – Таня, – горестно покачала головой мама, вытирая руки о полотенце. – Перестань задевать сестру. У тебя другого дела нет?

      – Есть! – с вызовом произнесла Фролова. – Я в гости иду!

      – К кому? – удивилась мама. – С утра ты никуда не собиралась.

      – А теперь собираюсь!

      Танька пошла переодеваться.

      – Купи сыра и коржиков.

      Краем глаза Фролова заметила, как мама оставила в прихожей на тумбочке деньги и пакет.

      Но брать она ничего не стала. Вредная Ленка и без коржиков обойдется.

      От души хлопнув дверью, Танька побежала на улицу.

      Бывают же неудачные дни! Все не так, как хочется! В придачу к уже случившимся неприятностям Танька еще и зонт забыла.

      – Вот назло всем промокну, заболею и умру, – пробормотала она себе под нос, шагая из-под козырька подъезда.

      Дождь был теплый. Он вяло падал с неба, норовя попасть Таньке как раз по макушке. Под таким даже насморка не схватишь.

      – Я тебе! – Фролова погрозила неизвестно кому и пошла на улицу.

      Лето… Из класса в городе остались только Макс Тихомиров и Ирка Веселкина.

      Ни с кем из них разговаривать, а тем более встречаться Таньке не хотелось.

      Звякнул, проезжая мимо, трамвай. Хоть какое-то развлечение!

      Номера трамвая заметить Танька не успела – лобовое стекло вагона было подернуто мелкой изморосью.

      Какая разница, какой номер? Если это «пятый», то она доедет до рынка и там что-нибудь придумает. Если «шестнадцатый», то вагон провезет ее по извилистому маршруту мимо домов до реки.

      Фролова проскакала по лужам мимо остановки и уже подняла руки, чтобы взяться за поручни, как вдруг кто-то тронул ее за рукав.

      – Не надо, не садись, – прошептал старческий голос.

      – Почему это? – нахмурилась Танька.

      Трамвай звякнул, предупреждая о том, что если Фролова не поторопится, вагон уедет без нее. Больше жаждущих ехать неизвестно куда не было.

      – Он вне расписания. – Рядом с ней стоял невысокий ссутулившийся дед с потухшими глазами. – Дождись следующего.

      – Следующий будет через год, – отмахнулась от странного предостережения Танька и взбежала по ступенькам.

      – Да, следующий будет через год, – пробормотал старик, но Фролова его уже не слышала.

      Двери закрылись, и, тяжело ухая, трамвай побежал вперед. Он грузно переваливался на стыках, мотая не успевшую зацепиться за что-нибудь Таньку по всему