Будни и праздники императорского двора. Л. В. Выскочков

юбки и бархатного корсажа фиолетового цвета. К нему мы надевали нитку жемчуга с кистью, подарок шаха персидского. Почти всегда мы, сестры, были одинаково одеты, только Мари разрешено было еще прикалывать цветы»[284].

      Кокошники фрейлин бросились в глаза и маркизу де Кюстину в 1839 г. Впрочем, не отличавшийся влечением к женскому полу маркиз и в этом случае полон сарказма: «Национальный наряд русских придворных дам величественен и дышит стариной. Голову их венчает убор, похожий на своего рода крепостную стену из богато разукрашенной ткани или на невысокую мужскую шляпу без дна. Этот венец высотой в несколько дюймов, расшитый, как правило, драгоценными камнями, приятно обрамляет лицо, оставляя лоб открытым; самобытный и благородный, он очень к лицу красавицам, но безнадежно вредит женщинам некрасивым»[285]. Отклонения от регламентированного фасона, как правило, не допускались. Когда на одном из балов в 1840-х гг. некоторые дамы появились в кокошниках из цветов, это вызвало гнев императора, хотя возможность использовать украшения и драгоценные камни оставалась.

      К свадьбе Марии Николаевны в 1839 г. ее приданое по обычаю было выставлено в Зимнем дворце. По свидетельству великой княжны Ольги Николаевны, «в третьем зале – русские костюмы в числе двенадцати, и между ними – подвенечное платье, воскресный туалет, так же как и парадные платья со всеми к ним полагающимися драгоценностями, которые были выставлены в стеклянных шкафах: ожерелья из сапфиров и изумрудов, драгоценности из бирюзы и рубинов»[286].

      Во время торжественного въезда в Санкт-Петербург невесты наследника цесаревича принцессы Марии Дармштадтской 8 сентября 1840 г. она впервые надела, переодевшись в трактире «У трех рук», парадное светло-синее платье с серебряным кружевом и бриллианты. Императрица была в золотом платье с каштановым кружевом[287]. В то время камер-медхина А. И. Утермер, в замужестве Яковлева, впоследствии вспоминала об этом русском платье: «После приема принцесса вернулась в свои покои, где мне пришлось снимать с ее головы и шеи драгоценнейшие бриллиантовые уборы, какие я видела первый раз в жизни. На принцессе был голубого цвета шлейф, весь вышитый серебром, и белый шелковый сарафан, перед которого тоже был вышит серебром, а вместо пуговиц нашиты были бриллианты с рубинами; повязка темно-малинового бархата, обшитая бриллиантами; с головы спадала вышитая серебром вуаль»[288]. Парадные шлейфы и сарафаны были приготовлены среди прочего приданого невесты за счет русского казначейства.

      Венцель Гаффнер, присутствовавший на июльских празднествах в Петергофе в 1846 г., особо обратил внимание на костюм статс-дам: «Придворные дамы: белое шелковое платье с красным бархатным корсажем, открытым спереди и обшитым позументом с очень длинным и дорогим шлейфом, богато вышитым золотом. На голове они носили кокошник из красного бархата, унизанный брильянтами в несколько рядов. Само собою разумеется, что богачки вроде Паскевич носили брильянты также на

284

Ольга Николаевна. Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны. 1825–1846. С. 234.

285

Кюстин Л. Россия в 1839 году. В 2 т. Т. 1. С. 186.

286

Ольга Николаевна. Там же. С. 256.

287

Жерихина Е. И. Приданое цесаревны Марии Александровны // Россия – Германия. Материалы X Царскосельской научной конференции. СПб., 2004. С. 157.

288

Яковлева Л. И. Воспоминания бывшей камер-юнгферы императрицы Марии Александровны // Александр II. СПб., 1995. С. 87.