Серебристое дерево с поющим котом. Владислав Крапивин

мыши, бездомные коты и Пим-Копытыч.

      – А почему его так зовут? – спросил Олик. Он понял, что разговор о рыцарском названии не находит поддержки, и сменил тему. – Какое-то не совсем обычное имя и отчество.

      – Это не имя-отчество, а просто имя, – пробурчал Пека.

      – Точнее, прозвище, – разъяснил Андрюша. – Произносится и пишется через чёрточку.

      – А он кто? Сторож?

      Пека хмыкнул:

      – Чего там сторожить-то…

      – А зачем он там живёт? Разве может человек жить в трущобах?

      – Во-первых, может, – вздохнул умудрённый жизнью Пека. – Во-вторых, он даже и не человек.

      – А кто?

      – Он, видимо, бывший домовой, – стал объяснять Андрюша. – А теперь бомж…

      – Кто?

      – Ну, личность без определенного места жительства… Раньше жил в доме у какой-то старушки, в другом районе, но старушка умерла, а дом снесли. Он поселился на старом стадионе под трибуной, но трибуна потом сгорела. Вот он и перебрался на пустырь. Отыскал подполье под развалинами, там и прописался…

      – Разве у домовых бывает прописка?

      – Ох, ну это просто так говорится. В общем, живёт, и дело с концом… Мы с ним в прошлом году познакомились, когда там в сыщики-разбойники играли…

      – Никогда не видел домовых, – осторожно сказал Олик. – Даже не думал, что они существуют в действительности… А как он выглядит?

      – Придёшь – увидишь, – отозвался Пека.

      – Неужели он самая настоящая нечистая сила?

      – Не вздумай так при нём выразиться, – предупредил Андрюша.

      – Разумеется, не вздумаю! Да я же ведь и не в обидном смысле…

      – Ни в каком не вздумай, – насупленно произнёс Пека. – И смотри не болтай про него никому. Пим-Копытыч лишних знакомств не любит, особенно со взрослыми…

      – Клянусь, что никому ни полсловечка!

      Пека сердито махнул полиэтиленовым пакетом.

      – “Клянусь”, “клянусь”. А сам всё время языком молотишь… Я вот боюсь, как бы ты про Капа никому постороннему не сболтнул.

      Олик прижал к матроске ладони.

      – Да что ты! Я же прекрасно понимаю всю ответственность.

      – Если и сболтнёт, никто не поверит, – рассудил Андрюша.

      – Я никогда в жизни не выдал ни одной тайны, – с печальной гордостью сообщил Олик. Он, кажется, наконец обиделся.

      – Мы же на всякий случай предупреждаем, – смягчился Пека. – Ну вот, пришли…

      Они миновали последний дом в Полесском переулке и оказались перед стеной сорняковых зарослей.

      Стали пробираться еле заметной тропинкой. Олик сразу мужественно зашипел сквозь зубы.

      – Скажи заклинашку, – пожалел его Андрюша.

      Бамбур-гамбур, бутерброд,

      Нынче всё наоборот.

      Не кусай меня, крапива,

      Дам бутылку из-под пива,

      Ты бутылку сдай скорей

      И получишь пять рублей…

      Олик сбивчиво забормотал. И перестал шипеть.

      Некоторое время шли по плечи в мягких лопухах – пыльных, зато не кусачих.