Княгиня Ольга. Две зари. Елизавета Дворецкая

зацепилась в мыслях и служила опорой, не давая соскользнуть во тьму. Казалось, он плывет через огненную реку, а когда одолеет – на том берегу ждет его новая жизнь и краса-девица. Нельзя умирать – жениться надо, невеста ждет…

      Но Обещана, благо Унерад ее не видел, даже не пыталась улыбнуться.

* * *

      – Стенар, ты здесь? – крикнул от двери Стрёма, оружничий. – Зелейница приехала, которую Воюн прислал.

      Услышав имя отца, Обещана повернулась к источнику дневного света, но увидела не его, а Медвяну. От радости, что теперь есть кому пожаловаться, на глаза запросились слезы.

      – Да вы родня! – заметил Стенар, глядя, как Обещана кидается на шею гостье.

      У него был зоркий глаз: поначалу во внешности этих двух женщин были заметны только различия, и лишь потом проступало сходство. Сбивали с толку ярко-рыжие брови Медвяны, обилие веснушек, из-за чего вся ее кожа казалась золотой, и яркий, как у многих рыжих, румянец на немного впалых щеках. Очень похожи были глаза – ярко-голубые, над высокими скулами. А увидев это сходство у Благуновых потомков, легко было заметить одинаковой разрез глаз и очерк лица. Но если Обещана в свои шестнадцать так и излучала здоровье и бойкость, то Медвяна, на десять лет ее старше, не шагала, а скользила, как золотистая тень.

      – Дочь брата моего эта кукушечка горькая! – ответила Медвяна, обнимая Обещану. – Цел будь, боярин.

      – Я не боярин, я десятский его. Боярин вон лежит. Так ты сестра Воюна?

      – Истинно.

      – Рассказал тебе Воюн, что будет, коли…

      – Рассказал, – ровно кивнула Медвяна. – Я услышала, из Драговижа чуть ли не бегом сбежала.

      – Ты была там? – всхлипнула Обещана.

      – Они еще с ночи, прямо после побоища за мной послали. Плетина догадался. У них ведь народу побито-поранено – уйма.

      Обещана снова начала плакать: теперь, когда было кому жалеть ее, удержаться стало невозможно.

      – Ты Домушку моего видела? – прошептала она, боясь лишний раз произносить имя мужа при русах.

      – Видела. Уж обрядили. В бане лежал, завтра и на краду…

      – Что? – Обещана в изумлении уставилась на нее.

      В голове поплыло.

      Медвяна произнесла это «уж обрядили» так обыденно, как о том, о чем знает весь белый свет. Слова эти могли иметь только одно значение, но… как их приложить к Домушке?

      – Ты не знаешь, да? – Медвяна слегка коснулась заушницы на виске Обещаны. Вгляделась в ее глаза, где отражалось только недоумение. – Отец не сказал тебе? Домаря ведь еще в тот день убили. Прямо как началось это все… перед воротами. Люди и заметили не сразу, а потом, как уехали русы, нашли его. От ворот в десяти шагах. Самым первым.

      Обещана услышала ее, но слова эти не сразу дошли до сознания. Сперва она поняла одно: ей наконец-то рассказали то, что она хотела знать. Вот где Домушка, вот почему не приходит за нею. Он… убит?

      Напрасно она боялась, что он пустил стрелу, покалечившую Унерада. Он не мог – он был уже мертв. Он погиб почти сразу после