Мой личный враг. Татьяна Устинова

у меня никаких проблем, – холодно ответил Андрей.

      У него была только одна проблема, но Александре о ней знать не полагалось.

      Андрей смотрел, как она убирает со стола: вид у нее был унылый, старые джинсы висели на попе складками.

      – Неряха, – пробормотал он и вышел из кухни.

      Он считал себя порядочным и справедливым человеком, а ни один порядочный и справедливый человек не мог долго находиться в таком положении, в каком оказался Андрей Победоносцев.

      Осень накрыла Москву с головой. Целыми днями моросил скучный дождь. В метро вода со сложенных зонтов капала в ботинки и сумки. Все время хотелось спать, и было очень холодно – «отопительный сезон», как всегда, не успевал за погодой.

      Было много нудной работы. Осень – время политических перегруппировок, склок и скандалов, о которых надлежало детально информировать население, слишком расслабившееся за лето на дачных участках.

      Александра подозревала, что, если бы население вовсе перестало получать информацию, жизнь стала бы гораздо спокойнее.

      – Сань, ты чего такая хмурая? – окликнул ее в баре Дима Тимофеев, то ли прилетевший, то ли на днях улетающий в Багдад.

      Александра подвинулась, давая ему место рядом с собой. Он подсел, пристроил на краешек неубранного стола чашку кофе и достал «Житан». Почему-то в этом сезоне все корреспонденты и редакторы курили исключительно «Житан».

      – Я не хмурая. Я устала и спать хочу, а у меня сегодня монтаж только в ночь…

      – Замолвила бы словечко перед Победоносцевым, пусть бы он меня в свою программу взял. Спецкором в Женеве, а? Багдад надоел хуже горькой редьки.

      – А в Астрахань спецкором не хочешь? – подколола Александра. – Багдад ему надоел! Видали мы таких, которым Багдад надоел…

      Они посмеялись немножко, как очень хорошо знающие и любящие друг друга люди.

      – Ты сама-то к нему в программу собираешься переходить или как? – спросил Дима, отхлебывая кофе.

      – Или как, – буркнула Александра. – Не знаю я ничего. Может, он еще меня и не возьмет. Зачем ему жена под боком?

      – Оно конечно, – согласился Дима. – Только под Викой работать тоже радости никакой, я же знаю… Я каждый день господу молитву возношу за то, что меня тогда Доренко взял.

      – Ну а меня некому взять, кроме Андрея, – сказала Александра и прикурила Димин «Житан». Он оказался сухим и крепким, как махорка, которую она однажды попробовала на съемках в каком-то дальневосточном порту. – А потому будем ждать, что он решит. И спешить особенно некуда, он только с первого января запускается.

      Дима отхлебнул кофе и задумчиво посмотрел на Александру, размышляя, дошли до нее редакционные слухи или еще нет. И если нет, имеет ли смысл сообщать ей о них. Он не был сплетником, но незатейливое журналистское любопытство все же напоминало о себе. Будь это не Сашка, а кто-то другой, он бы все-таки задал наводящий вопросик. Но ее он слишком хорошо знал и любил, чтобы приставать с расспросами.

      – Когда