.

ему ведь только этим летом исполнится двадцать пять. А, насколько я помню, парень всегда был любимцем девушек и весьма охотно пользовался своей популярностью. Кстати, годовалая Ника тоже симпатизировала Сашкиному сыну, грозно заявляя: «Сява мой!»

      А вот Викуське через полтора месяца исполнится двадцать девять. И она-то скорее всего и сделала уже Сашку бабусей.

      Впрочем, назвать мою хрупкую, нежную, сильную подружку, мою «стальную бабочку» бабушкой язык не поворачивается. Вот замирает во рту парализованной мышцей, и все!

      Потому что Сашуля выглядит максимум на тридцать пять. Ну ладно, на тридцать шесть.

      Во всяком случае, когда мы виделись последний раз пять лет назад, она выглядела именно так.

      И не думаю, что она сильно изменилась.

      Ничего, скоро лично смогу убедиться, главное, чтобы Винс мне помог.

      Винс, он же Винсент Морено – полевой агент ЦРУ и Сашкин муж. Они познакомились тогда, в Чехии, когда Винс вытащил обгоревшую израненную Сашку из реки. Сначала они были врагами.

      А теперь…

      Теперь я очень рада за мою Сашенцию. Наконец-то в ее жизни появился настоящий мужчина: сильный, честный, преданный, но главное – бесконечно любящий.

      А еще Винсент – отличный друг. И человек слова.

      Именно поэтому он ничего не сказал Сашке, когда мы, тайно вернувшись из джунглей Амазонки, готовили операцию по вытаскиванию Майорова из чавкающей трясины, в которой Лешка уже почти утонул.

      Поскольку в деле было замешано ведьмовство, все происходило в строжайшей тайне, в суть операции были посвящены всего несколько человек: моя подруга Татьяна (она же Таньский), у которой мы жили после возвращения из Бразилии, ее муж Хали, Винсент Морено, Сергей Львович Левандовский и Виктор, помощник Майорова.

      И все. Артур, Алина, Инга, Ирина Ильинична – все остальные Левандовские до последнего момента не знали, что мы вернулись. Что мы живы. И Сашка с детьми тоже не знала.

      Потому что мы совершенно справедливо опасались неконтролируемого взрыва радостных эмоций, которые могли засечь старая и молодая ведьмы, Степанида и Тонька-Изабелла.

      А потом мы появились. И пару дней не могли опомниться от бушующего цунами счастья, обрушившегося на нас.

      И я… я не позвонила Сашке.

      Сразу не позвонила.

      А только через два дня.

      Когда уже все средства массовой и не очень информации вовсю трубили о сенсационном возвращении семьи Алексея Майорова.

      Нет, Сашка не бросила трубку, не накричала на меня, не обозвала всякими нехорошими словами, как раньше. Но лучше бы бросила, накричала, обозвала…

      Она очень сухо и сдержанно поговорила, поздравила с возвращением и, сославшись на занятость, повесила трубку.

      Первым моим порывом было все бросить и немедленно лететь в Германию, но Лешка и Сергей Львович смогли отговорить меня от этого, мягко говоря, неразумного поступка.

      Особенно если учесть, что лететь я собиралась с Никой и Ежиком.

      В момент, когда нездоровый интерес к нашим персонам стремительно рвется вверх,