Игла цыганки. Наталия Ломовская

к столу. Лиле выпало покупать торт. Вот и хорошо.

      Наташка с мужем, бездетная и беспечная пара, жили в новом доме, в таком новом, что и лифт-то еще не запустили! А этаж десятый. До пятого Лиля дошла быстро, а потом запыхалась, остановилась, мысленно проклиная курение и обещая в тысячу первый раз бросить эту привычку навсегда! А на восьмом, где было темновато, где богатые жильцы не могли отчего-то застеклить разбитое при переезде окно, да и закрыли его фанерой, Лилю окликнули.

      Это был Димка. Самый несомненный Димка сидел на подоконнике и курил, стряхивая пепел в баночку из-под испанских маслин. Лиля хоть и ждала этой встречи, но все же растерялась. Он, Димка, несмотря на жару, был в строгом черном костюме, в белоснежной рубашке и смотрел на Лилю со знакомой грустноватой улыбкой.

      – Ой, привет... А ты что тут сидишь? Почему не идешь?

      – Устал. И ты устала. Присядь, отдохни.

      Лиля примостила на подоконник «Тирамису» и примостилась сама. Достала сигареты, покосилась на Диму, но тот не шелохнулся, не дал ей прикурить. Пришлось самой. Что бы еще сказать-то? Но он заговорил первым:

      – Давно не виделись.

      – Да.

      – Какой торт хороший. Так бы и съел.

      – Ну и съедим.

      – Да, а то как же...

      Опять пауза. Разговор явно не клеился, нужно было идти.

      – Пошли, что ли?

      – Ты иди. Я покурю еще, посижу...

      Какой-то он странный, бледный. Может, с сердцем плохо?

      – Дим...

      – Иди, Орлова, иди. Я попозже, ладно. Торт смотри не забудь.

      Она даже обиделась слегка, но все же придержала шаг. Во-первых, чтобы двигаться изящнее, во-вторых, может, Димка захочет ее окликнуть... И он окликнул, Лиля уже миновала лестничный марш, да как назло споткнулась на последней ступеньке, чуть не полетела!

      – Орлова!

      – Что?

      – Будь осторожнее.

      – Ничего, тут уже светлее. У меня каблуки такие...

      – Все равно. Будь осторожна.

      – Хорошо.

      И потом уже, когда отшумели приветствия, отзвучали поцелуи, когда все однокашники, наконец, уселись за стол, наполнили рюмки из разнокалиберных сосудов и на тарелку Лиле шлепнулась ложка пестрого месива, которое в средней полосе России незаслуженно величают именем великого французского кулинара, она стала искать Димку глазами, но не нашла.

      – Юль, а где Попов? Ты его видела? – спросила она у соседки, у Юльки Плотниковой, которая – нет, ну надо же, в школе спортивной гимнастикой занималась, а теперь родила двойню и располнела до невероятных широт, причем никаких неудобств не испытывает, с удовольствием поглощает копченую колбасу! – прищурилась на нее близоруко и удивленно.

      – Орлова, ты чего? Не знаешь?

      – Нет, а что? – Но холодочек под сердцем подсказал, что, может, не стоило спрашивать об этом сейчас.

      – Он погиб, Лилька. Уже года два. Поехал куда-то в другой город по делам –