Дар богов. Алина Егорова

окошками постояла немного и ушла. А что там стоять? В магазин тоже не попала – там в это время обеденный перерыв был. В общем, вернулась я раньше. Поднимаюсь по лестнице и слышу, как вверху входная дверь закрывается и потом – шаги. Ну, звук своей-то двери я всегда узнаю. Значит, думаю, ко мне кто-то приходил. Может, из службы газа, наконец-то добрались до меня? У меня газ еле поступает, огонек совсем маленький. Вызвала газовщика еще неделю назад, а он все никак дойти до меня не может – нарядов у него много. Я Альберта предупредила, если газовщик придет, чтобы он его впустил, а то неизвестно, сколько еще ждать придется. На площадке между третьим и четвертым этажом мы поравнялись. Мужчина лет тридцати трех, ростом чуть ниже среднего, спортивного телосложения, светловолосый, светлоглазый, одетый просто, но не дешево – так работяги не одеваются. Зыркнул на меня недобро и дальше полетел. Я у Альберта спросила, кто приходил. Он руками развел, говорит, покупатель, хотел картину купить «Солнце в реке». Но Альберт продавать ее наотрез отказался. Сказал, что продаст любую другую, кроме этой. Я еще удивилась, что покупатели на дом ходят – не успел приехать, а уже мой адрес всем подряд раздает! Вслух я сказала иначе, но смысл был такой. Альберт смутился, ответил, что сам не ждал гостя и что он моего адреса никому не давал, разве что в оргкомитете выставки его назвал, потому что у них так положено.

      – А что это за картина – «Солнце в реке»? И почему Альберт ее не захотел продавать?

      – Картина как картина, – пожала плечами Дьячкова. – Река, солнце… да обычная картина! А почему не захотел продавать – не знаю. Может, нравилась она ему, а может, за нее уже кто-то залог внес.

      Разговор с Дьячковой давал пищу для размышлений. Стоило разобраться, во-первых, с визитером, заходившим к Малунису в субботу, а во-вторых, с картиной «Солнце в реке»: в квартире Дьячковой оперативная группа ничего подобного не обнаружила.

* * *

      Антон Юрасов явился к Тихомирову как раз после ухода Дьячковой, он буквально столкнулся с ней в коридоре, возле кабинета следователя. Клариса Владимировна ужалила Антона взглядом и поспешила прочь. Оперативник хмыкнул, оценив ее сердитое лицо вкупе с образом, который принято называть «синий чулок».

      – Здорово, Сергеич, – поприветствовал он Тихомирова. – Чего плохого?

      Это был обычный вопрос капитана. Они со следователем знали друг друга давно, были почти ровесниками, что позволяло им общаться на короткой ноге.

      – Как обычно. Вопросов больше, чем ответов. А у тебя что?

      – Дьячкова эта – типичная ученая грымза. Не привлекалась, в связях не замечена. И вообще, скучная, как перловка. О ней даже сплетни не ходят! С мужем-алкоголиком давным-давно развелась. Детьми не обзавелась, так до сих пор и кукует одна. Ни любовника, ни кота, одни микробы в пробирках да кактусы на подоконнике. С Малунисом – хуже. Он – подданный другого государства, поэтому ни до его родни не достучаться сквозь километры и стены границ, ни в прошлом покопаться, – развел руками Антон.

      – Этого