Дар богов. Алина Егорова

То есть малоизвестные люди, но – приближенные к эстраде. Он, Ильюха Тихомиров, никого из них не знал, впрочем, это не являлось показателем его осведомленности, так как он вообще отечественной музыкой не интересовался. Толпа, прорвавшаяся на радиостанцию, жаждала приблизиться к знаменитостям, а приглашенные звезды ходили гоголями. Они подавали себя так, словно уже покорили Голливуд; в ожидании своих минуток эфира пили чай в гостиной и как бы случайно оказывались в коридоре, где их тут же обступал народ с блокнотами. Звезда останавливалась и не глядя писала всем одну и ту же фразу: «С любовью для…», далее следовал вопрос, не произносимый, а выражаемый легким кивком головы: «Имя?» Обладатель блокнота, запинаясь от волнения, называл свое имя, и оно появлялось в блокноте после слова «для», и далее на бумагу ложилась размашистая подпись знаменитости. Тихомиров не собирался получать автограф, случайно оказавшись в толпе, он машинально протянул звезде один из конвертов, который держал в руках и должен был доставить в банк. Конверт тут же затянуло в конвейер раздачи автографов. Илья сам не понял, как он попал под гипноз безразличного, незнакомого ему, вальяжного метросексуала. Позже, когда страсти улеглись и студия опустела, Тихомиров посмотрел на оскверненную корреспонденцию и разозлился на себя за то, что позволил себе попасть под этот массовый психоз. Но от неизвестной звезды Васи Хрякина, замаравшего своими каракулями конверт, исходила такая мощная волна уверенности и значимости, что перед ним хотелось трепетать, словно тот на самом деле что-то значил в жизни Ильи или принадлежал к высшей касте.

      «А может, Соболева тоже, как и Хрякин, научилась подавать себя, а на самом деле – она такая же, как все?» – задался вопросом следователь. Даже если и так, даже если все это величие наигранно, все равно Зинаида его заинтриговала. Есть в ней нечто, что заставляет обращать на нее внимание, и это – не только ее привлекательная внешность. В ней чувствуется какая-то загадка, которую хочется разгадать, но – она так и не разгадывается. А ее возраст! Судя по паспорту, ей тридцать один, а внешне – двадцать три от силы. Хоть режь его, он не дал бы ей больше двадцати пяти! И ведь это не искусственная моложавость, достигнутая косметическими ухищрениями, когда на лицо наносится слой тонального крема и превращает его в маску. В красивую, но маску. А у Зинаиды лицо свежее, как у юной девушки. И как ей это удается? Может, она знает секрет вечной молодости? Хотел бы он с ней пообщаться подольше и в другой обстановке! Нет, не по этому делу, он не кобель какой-нибудь и любит свою жену. Но просто пообщаться с интересным человеком – можно же! Но это все мечты, мечты. Не сегодня завтра Соболева уедет в свою Прибалтику, и их светская беседа в милом ресторанчике не состоится. Что же поделать, такова его незавидная следовательская участь – общаться с людьми в казенных кабинетах, в основном со всяким сбродом, или с отъявленными негодяями, или с потерпевшими, которые обычно погружены в печаль. А чтобы с утонченной, приятной глазу натурой – почти никогда.

      Зина.