Библия в СМСках. Ая эН

было почти нечем. Салиму захотелось выйти в соседский сад, подержать в руках помятый шлем, вцепиться в него, как в… как за Осечкинскую стенку, чтобы не… не… чтобы не задохнуться, вот.

      Бабушка выла в тети Светин живот. Это выглядело очень глупо.

      – Ну-тка, Санёк! Давай скоренько на стол тарелки, вилки и стопарики, – приказал Фомин Салиму.

      Салим кивнул, метнулся к буфету, к мойке, к плите, к столу. Когда двигаешься, дышать рыбой как-то легче… Фомин засучил рукава и принялся мыть под струйкой едва текущей, но зато чистейшей, родниковой воды принесенную с собой вместе с колбасой и сыром зелень: лук, петрушку, укроп.

      – Санёк, борща, борща всем налей, – отрываясь от Светланы и продолжая шмыгать, сообразила вдруг бабушка. – И пирожок на стол поставь.

      – Борщ – это хорошо! – одобрил Фомин. – У нас всегда борщом поминали.

      Светлана поцеловала бабушку в висок и со словами «я сама, сама, не мужское это дело» стала разливать борщ по тарелкам. А Фомин справился с зеленью и принялся откупоривать бутылку.

      – Сметанку, сметанку к борщу надо! – напряглась бабушка.

      – Ничего, можно и без сметаны.

      – Зачем же без, когда есть? Сань, в холодильник сбегай, а?

      Салим поднялся за сметаной. А когда вернулся, обнаружил, что Фомин налил водку в четыре стопарика, а бабушка опять плачет. Салим поставил сметану на стол, сел.

      – За помин! – сказал Фомин.

      – Земля пухом и вечная память, – добавила Светлана.

      – Вечная тебе память, доченька, вечная тебе память… – бабушка едва могла говорить, она прошептала-просипела это сквозь слезы.

      Салим сидел истуканом и не знал, как ему себя вести: как ребенку или как взрослому?

      – Не чокаясь! – сказал Фомин.

      Салим взял в руки стопку.

      – И зачем было это говорить? – передернула плечами Светлана. – И так всем ясно, что за помин не чокаясь!

      – Я это Сане! – стал оправдываться Фомин.

      – Вы что, и малому налили? – встрепенулась бабушка.

      – Я на малой! – возразил Салим, но получилось у него это хрипло и невнятно, он откашлялся и повторил уверенней: – Не малой я!

      Он залпом выпил водки, поставил стопку на стол и не бросился сразу закусывать, а открыл сметану, окунул в нее ложку, потянулся за луком и только потом. Подумаешь, нежности! Водки он, что ли, не пробовал что ли…

      – Ладно, – сказал Фомин. – Договорились. Не малой ты. Но ты ж пойми, это чисто договор – каким словом что называть.

      – Что за договор-то? – не догнала Светлана. – Гляди, договоришься ты у меня!

      – Да что я? Я – ничего. Это ж не просто договор – договор, это мы ж люди – значит, договоримся. Это ж не с андертальцев пошло, хромопитеков!

      – Хромопитеков?

      – Ну…

      – Они что, хром пили?

      – Эк баба-дура! Они о словах договорились, так-быть! Сели за стол переговоров – и договорились! Стол – значит стол. Переговор – значит, так-быть, переговор. А малой – он