Встреча вне расписания. Анастасия Доронина

восхитилась Рита.

      – Самое замечательное то, что этот мощный старик всю сознательную жизнь курит по три пачки в день! И причем строго марки «Беломор» или «Прима». Так что, если бы каждая выкуренная сигарета действительно сокращала жизнь на десять минут, то мой дед должен был умереть еще в младенчестве!

      – А он у тебя женатый? – отсмеявшись, спрашивала Рита.

      – Вот уж нет! И не был никогда. Всю жизнь его уговаривали жениться, но дед у меня железный. «Женитьба, – говорит он, – это такое же событие, как и посещение ресторана с друзьями. Ты заказываешь, что тебе нравится, а когда видишь, что заказали другие, тебе начинает казаться, что ты выбрал бы то же самое, что и они».

      – Если он не женатый, как же мог стать твоим дедом?

      – Ну он из таких родственников, по боковой линии.

      – Шутник!

      – На том и стоит. Он у меня намерен еще лет пятьдесят землю топтать. И исключительно с целью побить мировой рекорд по долголетию. Какой-то там старик в Сальвадоре сто двадцать три года уже живет. Так моему деду просто нет покоя. Должен я, говорит, этого латиноамериканца похоронить и на его могиле краковяк сплясать. Вот уж действительно – долгожитель это не тот, кто долго живет, а тот, кто долго не умирает!

      Вот так, перешучиваясь, они катили и катили по ночной Москве. За окнами автомобиля проносились дома и проспекты, приобретшие в ночи причудливые и во многом таинственные очертания. Куда они все-таки едут – этим вопросом Рита не задавалась. Ей было просто хорошо и уютно.

      – Слушай, Марго! А тебя мама не заругает за то, что ты сегодня ночевать не придешь?

      – Она не узнает. Она в Твери. Они все в Твери – мама, папа и младший братишка.

      – О! Так ты не москвичка?

      – Нет, – сказала она, вздохнув. – Я тут комнату снимаю. У одной хорошей женщины. Правда, она сама дома редко бывает, проводницей работает на поездах дальнего следования. Уже второй год снимаю… Сначала, пока в институте училась, в общежитии жила. А как на работу устроилась, захотелось пожить одной и отдельно.

      – А чего же одной? Что за интерес для такой красавицы – снимать целую комнату и жить в ней одной?

      Как это хорошо, что сейчас ночь и в машине тоже темно! Иначе Костя непременно увидел бы, что она покраснела. А этого допустить было никак нельзя. Считалось, что они, телевизионные работники, предпочитают вести жизнь богемную и в большинстве случаев сексуально разнообразную. И смущаться, как девочка, оттого, что тебе просто намекнули на широкие возможности, которыми она пренебрегает, было просто глупо! Но она смутилась.

      – Погоди-ка! – Костя внезапно притормозил у ночного киоска.

      Хлопнул дверцей машины. Вышел и вскоре вернулся до подбородка нагруженный бумажными пакетами с продуктами, ловко поместил все это добро в багажник, вернулся на место и снова повернул ключ в замке зажигания:

      – Ну вот, Марго, мы и обеспечили себе сегодня романтический ужин при свечах. Я подумал, что мороженые пельмени, батон и сыр, что лежат сейчас у меня в холодильнике, для сегодняшнего вечера не очень подходят. Как-никак, мы с тобой, можно сказать, только