Тимош и Роксанда. Владислав Бахревский

сказал Богдан, поглаживая усы. – За добрые твои дела ты уже награжден. Тебе семнадцати нет, а уже – сотник. За то, что умеешь ладить с людьми, не выпячиваешься где зря, за это тебе тоже будет награда. Но и за дурость получи.

      – За какую дурость-то? – спросил Тимош, зыркая на отца исподлобья.

      – Знай, что не всегда молчание – золото. Свой кремень не только в себе нужно хранить, но иной раз и треснуть им не грех, чтобы искры сыпались. Нет князей на Украине, были, да выставили мы их, того же Вишневецкого! Это одна дурь. А другая – перстень, царский подарок, ни во что поставил при всех.

      – А как же он у тебя-то очутился? – спросил Тимош.

      – Будешь на моем месте, научишься чудеса творить… А теперь выбирай: кулаком тебя треснуть, палкой или плеткой?

      – По скольку раз? – спросил Тимош.

      – Три раза для памяти положено.

      – Тогда давай и кулаком, и палкой, и кнутом, мало меня, видно, пан Комаровский потчевал.

      Пропастями стали глаза Богдана.

      Потупил голову.

      – Верно, сын! Без битья обойдемся. Возьми на лавке кунтуш, а вот тебе сабля.

      Камнями и золотом заблистало великолепное оружие. Тимош принял саблю, поцеловал отца в плечо.

      – Спасибо!

      – Завтра королевского посла будем принимать, оденься в дорогое. Жить будешь в моей ставке. Ганжа укажет тебе комнату. Ступай, сынок. К завтрашним делам мне нужно приготовиться. Воевать, оказывается, и не полдела даже.

      – А что же дело?

      – Дело – жизнь людям устроить. Мир устроить. Вечный. Да чтоб хоть на полногтя справедливости в нем было.

      Тимош дослушал отца, пошел к двери, но в дверях резко повернулся. Богдан даже вздрогнул. По вискам хлопца, сбегая на щеки, ползли струйки пота.

      – Отец, жени меня, Бога ради!

      Хмельницкий медленно поднялся из-за стола, взялся рукой за оселедец.

      – Кто же это тебя так поддел? Дочка корчмаря?

      – На Роксанде жени.

      – На Роксанде? Что за птица?

      – Дочь господаря Лупу.

      Богдан подбоченился, поднял бровь, поглядел на сына с прищуром.

      – А я-то бить тебя собирался. Палку приготовил.

      Быстрым, широким движением раскатал на столе сверток карты.

      – Иди сюда, Тимош. Поглядим. Вот наша мати Украина, а вот Молдавская земля. Не велика, но ведь – княжество. А здесь Валахия. – Повел ладонями по карте. – Здесь – я, в Молдавии – ты, а Лупу пусть Валахию возьмет. И крутой разговор с поляками будет закончен раз и навсегда. – Обнял Тимоша. – Ничего, что молчишь. Зато глаза у тебя – орлиные. Будет по-нашему: женю тебя на княжне.

      Тимош поклонился отцу, пошел к двери, в дверях обернулся.

      – Поляки там толкутся, Вишневецкий да Потоцкий.

      – Ступай, отсыпайся с дороги. Ко мне сейчас Выговский придет, скажу ему, чтоб тотчас сочинил грамоту, а поутру гонец уже будет в пути.

      2

      Юная герцогиня де Круа ввела пани Ирену Деревинскую в библиотеку. Королева сидела в высоком, обтянутом тисненой кожей кресле с изящным томиком в руках.

      Пани Ирена Деревинская