Козни колдуна Гунналуга. Сергей Самаров

поворот. Основное русло расходилось на множество мелких русел, а за ними, поверх островов, поросших низкорослым кустарником и лишь изредка высокими раскидистыми деревьями, открывался простор водной глади. Ильмень-море было, конечно, совсем не такого цвета, как северные моря, такие милые взгляду юного конунга. Оно было и темнее, и теплее даже на взгляд, и вообще на настоящее море в его понимании было не слишком похоже, тем не менее простор воды уже был чем-то привлекательнее, ближе сердцу, нежели Ловать, зажатая между двумя лесистыми берегами, и словно бы к дому, к родине очень резко приближал.

      – Парус… – громко сказал, чуть не крикнул сотник Овсень.

      Сигнал предназначался кормчему Валдаю, который и на корме его услышал, несмотря на постоянный скрип весел в уключинах.

      – Вижу… – отозвался Валдай. – Ладья словенская… Идет из Русы… Догоним?

      – Догоним… – согласился сотник. – Узнаем, что нового в Русе и в Славене.

      – Всем гребцам на весла! – зычно дал команду кормчий.

      Где-то внизу, под палубой, началось стремительное шевеление, и сверху было видно, как высовываются весла в весельные окна, металлом о металл зазвенели уключины. В ладьях, в отличие от драккаров, и боковые весла имели свои уключины. По мнению Ансгара, это было неудобно – слишком много времени занимало, и сами весла, и устройство ладьи усложняло. Зачем такое сооружать, если можно просто выставить весло в весельное окно и грести. Окно небольшое, весло в нем не сильно «гуляет». Может быть, сила гребка с уключиной увеличивается, но не настолько, чтобы это стало решающим моментом.

      – Налегай… Тяни дружно…

      И новые гребцы, не дожидаясь отдельной общей команды, как обычно бывало на драккарах, сразу, один за другим, включились в свою ритмичную работу, подстраивая ее под ритм тех, что гребли раньше. Сбоя не произошло.

      В отличие от драккаров, на которых места для людей всегда было мало, гребцы на ладьях спали в стороне от своих скамей, да и скамьи у них были несравненно более высокие, чем на скандинавских лодках, а сам ряд весел располагался значительно выше. И потому для включения в работу дополнительных гребцов времени на ладье уходило больше. Но когда все весла начали грести дружно, ладья прибавила в ходе заметно. И парус небольшой ладьи впереди, что вышла из устья Ловати значительно раньше, стал быстро приближаться.

      – А как Валдай узнал, что ладья словенская? – поинтересовался Ансгар у сотника.

      – В Славене корму чуть другую делают, более тупую, и борт чуть вперед наклонен. И сама ладья у них слегка пошире будет, чтобы товар лучше разместить. Словене – народ торговый, у них все к тому приспособлено.

      – А словене в Русу свободно ходят?

      – Когда войны нет, свободно, что ж не ходить. Народы-то, что ни говори, братские[3]. Но всякое бывает. Кто-то старое вспомнит, и начнется перепалка, а за перепалкой и что похуже. И нас в Славене так же встречают. Они у нас

3

Согласно древнерусской рукописи «Сказание о Славене и Русе» города Славен (ныне Великий Новгород) и Руса (ныне – Старая Русса) основаны в 3099 году от сотворения мира, то есть в 2409 году до н. э. братьями Славеном и Русом. В настоящее время практически все события, указанные в «Сказании о Славене и Русе», нашли многочисленные подтверждения в других источниках. Благодаря стараниям ярого сторонника «норманистской» теории в истории Руси Н. Карамзина, безосновательно утверждающего, что эта рукопись фальшивка, только потому, что она не вписывалась в его теорию, рукопись была на долгое время забыта и не рассматривалась всерьез, пока не стала объектом исследования армянских историков, совместивших события в русской и армянской рукописях и подтвердивших подлинность рукописи русской.