Козни колдуна Гунналуга. Сергей Самаров

гостю более высокое сиденье – еловую колоду. Другой колоды в доме не было, таким образом Торстейн показал повышенное гостеприимство, которое ярл не мог не отметить, хотя радушия в голосе хозяина тоже не слышал. Старики из свиты Китобоя остановились у порога и садиться не пожелали.

      – Я готов выслушать тебя, ярл, – просто сказал Китобой.

      – Я прибыл к тебе с деловым предложением, – Торольф выдержал паузу, подчеркивая важность сказанного.

      Но паузу не выдержал Торстейн.

      – Я же сказал, что слушаю…

      – Твое положение и твое противостояние с ярлом Ингьяльдом… Как ты думаешь, когда оно может закончиться?

      – Когда на то будет воля Одина, – просто ответил Китобой и не стал вдаваться в подробности, не стал объяснять существо вещей, которое гость и без того, кажется, знал. – Я одного понять не могу, какое ко всему этому имеешь отношение ты, ярл…

      – Самое прямое…

      – Не понимаю…

      – Ты знаешь, наверное, что конунг Норвегии Кьотви нашел себе достойное место среди костров Вальгаллы?

      – Конечно. И даже знаю, что ты один из претендентов на его место. Хотя, скажу честно, мне думается, что место это должно принадлежать Ансгару, сыну Кьотви.

      – Ты знаком с Ансгаром? – словно бы с каким-то сожалением спросил Одноглазый.

      – Нет, нам не доводилось встречаться. Я за всю свою жизнь в других районах Норвегии бывал всего несколько раз, и Ансгар на моем пути не вставал.

      – Мальчишка полукровка, по матери хитрый и коварный грек, умеющий, несмотря на возраст, плести интриги и претендовать на то, чего недостоин, но не способный повести за собой воинов. Иначе я сейчас не сидел бы против тебя, а давно уже кормил бы червей в земле. С его правлением Норвегия станет частью Швеции, и только. Наши соседи будут только рады такому конунгу, что не может постоять за свой народ.

      – Может быть, дело обстоит и так, – вздохнул Китобой. – Я не в курсе тех событий, мне бы со своими разобраться. А это тоже не просто.

      По виду хозяина Торольф сразу понял, что задел больную струну. Он лучше других знал, что главный враг и притеснитель того поддерживает с соседями тесные отношения. Следовательно, сам Торстейн симпатизировать шведам не мог.

      – Вот потому я к тебе и приплыл.

      – Я опять не понимаю.

      – Я приплыл к тебе, чтобы помочь тебе и твоим людям разобраться с вашими событиями. Теперь понятно?

      Китобой ответил сразу, без раздумий. Это означало, что у него быстрый ум, что Торольф умел ценить в других людях.

      – Теперь еще менее понятно, чем раньше. Ты хочешь вмешаться в наши разборки с ярлом Ингьяльдом? Зачем? С какой целью?

      – А почему бы и нет? Могу я оказать помощь какой-то из сторон?

      Это прозвучало намеком – откажешься от помощи ты, не откажется твой противник…

      – Можешь. Только я хотел бы знать, какой именно стороне ты желаешь помочь?

      – Если бы я намеревался помочь старому ярлу Ингьяльду,