Фельдмаршал. Валерий Туринов

липли к нему, все набивались в приятели, в друзья. Выпив с ними пару чарок рома, он пускался с этой компанией в приключения по ночному городу… Буянили, дрались…

      Слухи об этих ночных его похождениях дошли и до короля.

      После одной такой ночи, вернувшись к себе тем же путем, каким уходил, он бухнулся, не раздеваясь, на постель.

      В комнату вошёл отец… За ним придворные…

      Король Ханс, подтянутый и видный, с локонами седины. Лицо усталое, разгневанное.

      – Встань! – приказал он ему, подойдя к его постели.

      Кристиан поднялся. Пошатываясь, он встал перед ним: помятый и грязный после очередной драки где-то в городских трущобах, где с такими же, и таких же били… Он тяжело вздохнул…

      Короля обдало перегаром. Он поморщился. Наливаясь гневом, он сжал кулаки.

      – В кого ты уродился! – вскричал он. – Ублюдок!..

      Кристиан криво ухмыльнулся:

      – В тебя!..

      Демократическое начало улицей, кабаками уже въелось в него. Он говорил правду, невзирая на того, кто был перед ним.

      Это было уже слишком.

      – Ты ещё и паясничаешь! – вскричал король.

      Он выхватил из рук слуги плётку, уже приготовленную для воспитательных целей.

      Первый удар плёткой пришёлся Кристиану по ногам…

      Король хлестал сына, ненавидя его в эту минуту.

      Кристиан не сопротивлялся. Улица научила его молча сносить обиду и боль. К тому же он боялся отца, боялся его припадков безумия, накатывавших на того внезапно…

      Посчитав, что на первый раз достаточно, король ушёл к себе, в гневе пробурчав:

      – Подонок!

      К утру обида на отца у Кристиана прошла. Следы побоев исчезли не так скоро. Но к этому он уже привык.

      Потом отец преподавал ещё не раз ему такие же уроки: после каждого громкого похождения его, о чём говорил весь город.

      Прошло какое-то время, и король оставил его в покое. Он понял бесполезность перевоспитать сына.

      Кристиану уже исполнилось девятнадцать лет. Он был агрессивен, безбожен, нелюдим, уют и дом, одежду не ценил, спокойно голод он терпел.

      В это время отец и направил его в Норвегию: усмирять восставших там жителей. С этим он успешно справился: показал уличную науку не ценящего своей и чужой жизни.

      За восемь лет, которые он провёл наместником в Норвегии со своим рыцарством, там навсегда исчезло дворянство как сословие.

      Один раз его занесло в портовый город Берген, расположенный в глубине Бю-фьорда. Ганза, всё та же Ганза, вездесущая, была хозяйкою и там… Товары, торгаши, портовики, матросы, проститутки, кабаки… Всё на него дохнуло юностью его. И окунулся он в привычный с детства мир. Пошёл по кабакам. В одном трактире закутил и сразу же подрался… Но здесь никто не знал, что маленький он принц. И в драке, в пьянке, в суете его избили, он память потерял… Очнулся он нескоро, лежал на чьём-то ложе… Кругом стояла тишина… И он подумал было, что, может быть, уже попал на небеса… С сарказмом было всё в порядке у него, а значит, остальное