Щенок Дикой Охоты. Ольга Владимировна Кузьмина

очью Дина.

      – Что же ты? – упрекнул собаку Мартин, подбирая щенка и подсовывая к двум собратьям. – Он же голодный.

      Дина слабо махнула хвостом. Она часто дышала, в уголках глаз запеклись бурые корочки.

      – Попить ей надо, – закончившая доить коз мать плеснула в миску молока. Выпрямилась, потирая поясницу, и замерла, разглядывая третьего щенка.

      – Красивый, правда? – Мартин пальцем погладил шелковистую белую мордочку. – Ой, смотри, у него глаза открылись!

      – Иванова ночь! – мать стянула у горла вязаную шаль. Начинающийся день обещал быть тёплым, но её сотрясала дрожь. – Опять…

      Она закашлялась – сухо, надрывно, зажимая рот ладонью. Согнувшись, вышла из хлева. Мартин беспомощно посмотрел ей вслед. Дина заскулила. Миска стояла у самой ее морды, но собака даже не принюхивалась. Мартин окунул палец в молоко, поднес к ее носу. Дина вздохнула и закрыла глаза. Два серых щенка пищали, тыкаясь незрячими мордочками в ее тощие соски. Мартин уронил руку. Белый щенок приподнялся на дрожащих передних лапках, ухватил его палец и принялся сосать.

      Бриджит стояла, прислонившись к стене хлева. Подойник она поставила на землю, чтобы не расплескать молоко. Проклятый кашель! И травы больше не помогают. Бриджит отняла от губ ладонь. Опять кровь, всё нутро ей этот кашель отбил. Она отерла ладонь о передник. Что будет с Мартином, когда она умрет? Соседи и так на него косятся, а теперь ещё этот щенок…

      – Мама! – из хлева выглянул Мартин. Одной рукой он вытирал слезы, другой – скрюченной – неловко прижимал к себе белого щенка. – Мама, Дина умерла…

      Бриджит подняла глаза на своего единственного сына. Худой, кривобокий, голова едва держится на тощенькой шее. Не ребенок – надломленный стебель чертополоха.

      – Дина была уже старая, сынок, – Бриджит сглотнула солоноватую слюну. – А щенки ее?

      – Они не пьют козье молоко. Только этот, – Мартин погладил белого щенка. – Я его с пальца покормил, но у него задние лапки не шевелятся. Отчего это, мама?

      "Что вам нужно от меня? – бессильно подумала Бриджит. – За что вы меня мучаете? Ведь двадцать лет прошло!"

      Каким жарким было то лето. С душными, грозовыми ночами. На холме Кюленаграна в разрушенном форте фэйри отцветала бузина. Все дети знали – кто встанет под куст бузины на Иванову ночь, тот увидит короля Добрых соседей. Бриджит поспорила с соседским Патриком, кто из них не струсит пойти туда ночью. Патрика вовремя поймала мать. Бриджит отыскали только утром – спящую на склоне холма.

      Родители потом год следили за ней. Бриджит на всю жизнь запомнила их взгляды исподтишка – испуганные, недоверчивые. Теперь люди так же смотрят на ее сына. Неужели она чем-то обидела Добрых соседей? Сколько лет она задает вопросы в пустоту. Никто ей не отвечает – ни Бог, ни Они.

      – Что ж, – Бриджит вздохнула, – бери щенка в дом. Бог даст, вылечим.

      ***

      Лопаты с чавканьем поддевают сырую землю, бросают её на дерн, уложенный на крышку гроба. Середина декабря, а снега ещё ни разу не было. Мартин переступил окоченевшими ногами. Из старых башмаков он вырос, а новые мама купить не успела. Мартин мазнул ладонью по щекам, стирая холодные капли. Он не плакал. Ночью Финн лизал ему лицо горячим языком и слизал все слезы. Теперь Мартин прятал от серого света сухие глаза. Мамина шаль, которой он укрылся с головой, напиталась моросью, отяжелела. Мартин хотел домой, к горящему в очаге торфу, к запаху парного молока, свежесрезанного тростника и вереска. К теплу свернувшегося на их общей постели Финна.

      Имя сказочного героя выбрал для щенка Мартин. Чтобы вырос сильным и смелым. Все лето Финн пролежал в старой люльке, плетеной из ивовых прутьев. При виде Мартина поднимал лобастую голову, смешно топорщил рыжие уши. Почти не скулил, даже когда Мартин брал его задние лапы, разминал, гладил, как научила мама, прикладывал влажные листья щавеля. Клал на пол, заставляя понемногу ползать.

      На третий месяц щенок сам вылез из люльки и с тех пор ни на шаг не отходил от Мартина. Мама тогда заулыбалась, и даже, вроде, поздоровело ей.

      Священник всё читал молитвы. Тяжелая ладонь опустилась на плечо Мартина, нажала, заставляя опуститься на колени. Штаны тут же промокли. Теперь долго сохнуть будут. А ведь огонь в их хижине сегодня не разводили. И тростник на полу не меняли. А коз ещё вчера увела к себе соседка. Финн зарычал на нее, она шарахнулась, плюнула в его сторону и перекрестилась. Мартин обнял щенка, погладил, успокаивая. Соседка что-то пробормотала и снова плюнула через плечо.

      Наконец служба закончилась. Могилу засыпали доверху. Ноги Мартина застыли уже до бедер, колени ломило. Чтобы встать, пришлось оттолкнуться здоровой рукой от земли. Шаль при этом чуть не упала. Марнин чувствовал на себе любопытные взгляды соседей, пока брел за дедом по размокшей дороге. Пэт Боланд приехал затемно и сказал, что они уедут сразу после похорон.

      Мартин смутно помнил своего отца. Дэвид Боланд умер, когда мальчику было пять лет. В памяти остались сильные руки, колючая щетина, веселый смех, стук молотка. Отец любил насвистывать во время работы, и Мартин