Перевозчица. Наталья Бульба

странных, волнующих чувств.

      Вот ведь…

      – Боюсь, что именно так и произойдет.

      Его слова оказались пророческими.

* * *

      – Тарас, уводи! Уводи, демоны тебя задери!

      Корабль тряхнуло, я вскинулась, но… меня удержали сильные руки.

      Открыв глаза, я с трудом, но сообразила, что это был сон.

      – Как я здесь оказалась?! – Я вновь попыталась подняться. Обстановка, в которой я находилась, была частично знакома. Особенно ширма, которая отделяла постель от остальной каюты.

      Его постель, в его каюте.

      – Вы уснули прямо за пультом. Дарил попросил меня унести вас.

      Глубокий вдох и столь же глубокий выдох не помогли.

      – И вы не нашли ничего лучше, как принести меня к себе.

      – Я подумал, что ваша каюта имеет не одну степень защиты.

      Интересно, о чем тогда думал Дарил, когда отдавал меня этому типу?

      – Долго я спала?

      – Всего лишь час. Я бы на вашем месте воспользовался затишьем и отдохнул еще. – Он поднялся с кровати, отошел к столу. Планшет, два каменных кубка… Все было, как и в тот, первый раз.

      – У вас еще остался шаре?

      Слушаться его совета я не собиралась.

      – Считаете, что уже пора?

      Десять относительно спокойных стандартных суток до Тары, восемь похожих на ад, после нее. Нас находили каждый раз, как мы выходили из прокола. Как ни изощрялся Костас, но с помощью малых роботов обнаружить маячок ему не удалось. Будь у нас возможность выйти в космос…

      Такой возможности нам не дали.

      Четвертым прыжком был тот самый, на который так долго не мог решиться Тарас. Когда Искандер буквально выкинул ангела из-за пульта и сел сам, я спорить не стала. Если кто и мог нас вытянуть, так только он и «Легенда». Маршевые и разгонные двигатели работали за гранью максимума своих возможностей, корабль рвало на части, но… мы выскочили из одного прокола и тут же ушли в другой. Настолько виртуозно, что матерившийся по-черному Тарас замолчал на полуслове, признавая мастерство скайла.

      – Я рассчитываю получить премию, – заявила я, поднимаясь с постели. В отличие от остальной обстановки, этот закуток выглядел аскетично. – Игра на публику?

      Он проследил, как я перевела взгляд с кровати на стол и ковер, кивнул.

      – Положение обязывает.

      – А это? Для души?

      Льняная простынь без вышивки, довольно грубое шерстяное одеяло.

      – Скорее, для тела, – равнодушно бросил он, разливая шаре по кубкам. – Или привычка. Большую часть своей жизни я провел в казарме.

      – А сколько вам лет? Если это, конечно, не секрет.

      Канир дождался, когда я приближусь, подал мне кубок.

      – Не секрет. Мне – пятьдесят два. Отец погиб, когда ему было сто девяносто. Несчастный случай на охоте. В тот год он взял молодую жену.

      – Все-таки долгоживущие, – сделала я вывод из его слов, смакуя ощущения от первого глотка. В этот раз это был какой-то тонкий, неуловимый вкус.

      – У нас потенциальный