Стрекоза второго шанса. Дмитрий Емец

Ни Маланье? А Сергиусу Немову? – спрашивает Мокша.

      – Тебе первому! Ты же мой друг!

      Мокша счастлив. Но, разумеется, не признается. Митяй смотрит на Мокшу, оглядывается и – быстрым горячим шепотом:

      – А знаешь, я хочу попробовать во второй раз. Все-таки прорваться к тем горам, а если получится, то и дальше, за горы! Интересно же посмотреть, что там! Я даже слово придумал: нырнуть.

      – Что «нырнуть»? – не понимает Мокша.

      – Ну на лошади сквозь землю – это «нырнуть». Вроде как с вершины сосны в реку. Помнишь, мы прыгали? Ты, я и Тит Михайлов? Другим боязно показалось.

      – Еще бы не боязно, – бормочет Мокша.

      Он до сих пор не может забыть, как, зажмурившись, летел с сосны в реку, а потом, барахтаясь, выплывал в смертном страхе, почти захлебнувшийся, дышащий водой, как воздухом. Титу-то, понятно, нипочем, он отчаянный. С голыми руками на десятерых пойдет, если какая неправда или обидели кого. Ему и зубы давно уже повышибали, и нос перебили.

      – Ты пойдешь со мной, Мокша? Пожалуйста! Я все продумал! Я – на Ширяе. Ты – на Чалой. Она за Ширяем куда угодно последует. Он к земле понесется, крылья сложит – и она за ним.

      – Разобьемся!

      – Не разобьемся! Просто не испугайся, и все! Пройдем как по маслу! Главное сквозь нору проскочить! Да только на этот раз все хорошо будет. Новый мир нас пропустит.

      – Откуда ты знаешь?

      – Да я сердцем чую, что пропустит, – говорит Митяй, однако у Мокши его уверенности нет.

      – Сказал тебе, что ли, кто?

      – Да кто мне скажет? Просто чую, что пропустит, и, если кто со мной пойдет, то и его тоже. Далеко пропустит. И за первую гору, и дальше куда захотим. Один раз, но пропустит! Он согласен, чтобы мы его увидели! И согласен подарить все, что мы найдем и захотим взять!

      – Да что там брать? Сосны? Елки? – откликается Мокша.

      Митяй задумывается.

      – Ну почему… – тянет он. – Там еще камни есть. Трава…

      Мокша равнодушно дергает подбородком. Камни ему не нужны, как не нужна и трава. Его волнует другое:

      – А кто «он»-то? Кто тебе это обещал? Кто с тобой разговаривал?

      Этого Митяй объяснить не может.

      – Да кто ж его знает? Да и потом, разве он разговаривал? Это все как-то без слов было, – отвечает он.

      Мокша долго соображает, шевелит губами. Митяй теряет терпение.

      – Да или нет? Идешь со мной? Я же тебя зову! – торопит он.

      Мокша мнется, дергает себя за рубаху. Ткань натягивается, обрисовывая стройное тело и крепкие, хотя и неширокие, плечи. Мокша раскачивается точно канатоходец над площадью. Ему хочется сказать «да». Очень хочется. Он открывает рот, чтобы выговорить это самое «да», но в последнюю секунду страх перевешивает.

      Шутка ли, к чему его подговаривают? Взлететь на лошади выше города, выше туч и со всего маху грянуть об землю! А ну как не получится? Слишком живое воображение оказывает Мокше дурную услугу. Он видит себя вдавленным в грязь, с раздробленными костями, с треснувшим черепом и рядом мертвую лошадь. Это ж надо