Женщина французского лейтенанта. Джон Фаулз

отец высказал мнение, что мистера Дарвина следовало бы выставить в зоологическом саду. В клетке для обезьян. Я постарался привести научные аргументы в пользу позиции Дарвина, но безуспешно. Et voilà tout[2].

      – Как вы могли? Зная папины взгляды!

      – Я был предельно уважителен.

      – То есть предельно некорректны.

      – Он действительно сказал, что не отдаст свою дочь за человека, который считает ее деда обезьяной. Но, я думаю, по зрелом размышлении он вспомнит, что в моем случае речь идет о титулованной обезьяне.

      Она бросила на него быстрый взгляд и, не сбавляя шага, отвернулась, слегка склонив голову набок; этим характерным жестом она обычно выражала свою озабоченность, в данную же минуту это относилось к главному, в ее представлении, препятствию на пути к их помолвке. При том что ее отец нажил огромное состояние, ее дед был простым драпировщиком, тогда как дед Чарльза был баронетом. Он улыбнулся и свободной рукой слегка прижал женскую ручку в перчатке, державшую его под локоть.

      – Дорогая, мы уже разобрались. Вы испытываете страх перед отцом – это совершенно нормально. Но женюсь я не на нем. И вы забываете, что я ученый. Я как-никак написал монографию. А если вы будете вот так улыбаться, то я посвящу все свое время окаменелостям, а не вам.

      – Я не расположена вас ревновать к окаменелостям. – Она взяла искусную паузу. – Вы по ним ступаете по меньшей мере уже целую минуту и даже не удосужились заметить.

      Он кинул взгляд себе под ноги и стремительно опустился на колени. В Коббе здесь и там обнаруживаются ископаемые останки.

      – Господи, вы только гляньте. Certhidium portlandicum. Это же оолит из Портленда.

      – В чьих каменоломнях я вас похороню навечно, если вы сию же минуту не встанете.

      Он с улыбкой подчинился.

      – Это я привела вас сюда, а вы не цените. Смотрите. – Она подвела его к краю вала, где плоские камни, врезающиеся в стену, служили своего рода грубыми ступенями к прогулочной дорожке ниже уровнем. – С этих самых ступенек Джейн Остин столкнула Луизу Масгроув в «Доводах рассудка».

      – Как романтично.

      – Джентльмены были романтиками… тогда.

      – А нынче стали учеными? Ну что, рискнем спуститься?

      – Когда пойдем назад.

      Они продолжили путь. Только сейчас он заметил – или, по крайней мере, осознал – половую принадлежность фигуры на конце мола.

      – Мать честная. Я думал, это рыбак, а ведь это женщина!

      Эрнестина обратила в ту сторону свои красивые серые глаза, вот только она была близорука и потому различала лишь темный силуэт.

      – Молодая?

      – Отсюда не разберешь.

      – Кажется, я догадываюсь. Это, вероятно, Трагедия, бедняжка.

      – Трагедия?

      – Ее прозвище. Одно из многих.

      – А другие?

      – Рыбаки дали ей грубое имя.

      – Тина, дорогая, вы можете мне смело…

      – Они ее называют… женщиной французского лейтенанта.

      – Да уж. Она такой изгой, что приходится целыми днями стоять на пирсе?

      – Она… немного не в себе. Давайте повернем назад.

2

Вот и все (фр.).