Вся жизнь – игра. Наталья Корнилова

пойду, а вот со спутницей, кажется, возникли проблемы. Да и не так часто я выхожу в свет, как говорится…

      – А что же это за родственница-не-родственница, которая приехала из Англии? – весело спросила я.

      Шульгин прищурился:

      – А… ну это… это моя крестная. Она была подругой моей матери, ну и… стала моей крестной. Когда я был маленьким, крестить детей не рекомендовалось ведь. Могли и с работы выгнать. Если, конечно, простой смертный на этом попадется. А» шишки» – ничего, им с рук сходило.

      – Ваша крестная – «шишка»?

      – Она-то нет, но ее муж, забавный такой дядька, вот он, что называется, пенсионер федерального значения. Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС был. Вот такой.

      – Ничего себе – забавный! – выговорила я.

      – Да нет, он хороший. Как выпьет, любит говорить, что если бы не его имя-отчество, то не маялся бы в кандидатах, а быстро попал бы в Политбюро, а там, глядишь… – Родион рассмеялся и добавил: – Сколько я его знаю, на этом месте он таинственно закатывал к потолку глаза, а потом разводил руками: дескать, интриги, происки врагов. А так-то он дядька забавный, как я уже сказал. Без царя в голове, но ушлый.

      – А как его, ушлого, зовут? Вы говорили, что если бы не его имя-отчество, то попал бы в Политбюро и…

      – А, ну да. Леонид Ильич его зовут.

      – ?!

      – Климов Леонид Ильич – так зовут его.

      – А он вам никем не приходится? Если его супруга – ваша крестная, то он…

      – Нет. Крестный отец и крестная мать не могут быть из одной семьи. Крестный у меня другой. Тоже забавный. Еще похлеще, чем Леонид Ильич, будет, верно. Ну ладно, не об этом сейчас речь. Что ты мне, Мария, посоветуешь? Может, поговоришь с Валентиной?

      – Насколько я знаю, она даже в хорошем настроении с вами никуда не выходила. Не компанейский она человек, любит дома сидеть. Да и сына опять же не на кого ей оставить. Разве что на меня, да и то… эх! – Я безнадежно махнула рукой. Перспектива остаться один на один с орущим маленьким человечком в пеленках меня не прельщала. Особенно если учесть, что Потап (так обозвали несчастного родители) отличался буйством нрава, словно заранее сетуя на те сложности, которые ожидали его в жизни из-за такого прихотливого имени.

      Родион сказал:

      – Вот что, Мария… может, мы сообща найдем компромиссный вариант? Отказаться от приглашения я не могу, а идти одному как-то… знаешь ли…

      Я знала. Валентина была некомпанейским человеком, но еще более некомпанейским существом был мой босс. Была бы его воля, он зарылся бы в свои бумажки и общался бы с миром не иначе, как только посредством телефона, факса и компьютера.

      – Родион Потапович, – сказала я, скроив на лице выражение вселенского терпения, – я понимаю, что вы не хотели бы идти один. Но какой компромиссный вариант вы мне предлагаете?

      Шульгин хлопнул глазами за чуть затемненными стеклами очков и выговорил:

      – Вот если бы со мной пошла ты, было бы совсем хорошо. И Валентине спокойно, и я… ну… под присмотром.

      – Я?