.

ли старше двадцати пяти. Телосложение у него было богатырское – рост не меньше ста девяноста, а вес – как минимум центнер, причем жира совсем немного. Этакий Арнольд Шварцнеггер в рясе и с длинными вьющимися волосами, стянутыми в конский хвост простой аптечной резинкой. Резинкой? В раю? А почему бы и нет? Кто сказал, что в раю не бывает аптечных резинок?

      Монах тяжело вздохнул и утер пот со лба трясущейся рукой. Нет, непохож он все-таки на Арнольда Шварцнеггера – у Арнольда руки не трясутся. Интересно, это у него, так сказать, индивидуальная особенность или напуган чем-то?

      В салоне резко запахло мужским потом. Сильно разит от монаха, не факт, что кондиционер сумеет убрать этот запах. Впрочем, кондиционер придется выключить, а то этот парень простудится в момент. Я пробежался пальцами по кнопкам электропакета, кондиционер вырубился, а все окна в машине открылись. Стало еще жарче, но зато запах стал ощущаться не так сильно. Хорошо, что ветер дует слева направо.

      – Я должен признаться, – серьезно сказал монах. – Я не святой человек.

      Я не смог удержаться от дурацкой шутки и привел искаженную цитату из устного творчества Четырехглазого.

      – Святой, утверждающий себя святым, не есть святой, – сказал я. – Потому что истинный святой всегда понимает свое ничтожество. Но не всякий, кто мнит себя ничтожным, свят. Нет объективного критерия, позволяющего отличить святого от не святого. Если, конечно, использовать общепринятую трактовку понятия «святой».

      Монах снова перекрестился.

      – Извините, – сказал он. – Я тут со своим свиным рылом…

      Я рассмеялся и хлопнул его по плечу. Монах слегка съежился.

      – Да ладно тебе, братан! – воскликнул я. – Хватит скромничать. Тебя помыть, переодеть в нормальную одежду и никакого свиного рыла не будет.

      Монах шумно втянул воздух носом.

      – Извините, – в очередной раз сказал он. – Я два раза в день купаюсь в реке, но постирать рясу… давно уже надо было…

      – Но лень, – рассмеялся я.

      Монах подавленно кивнул и снова перекрестился.

      – Лень, – согласился он. – Грех.

      Грех? В раю? Что-то этот товарищ совсем не похож на покойного праведника.

      – Тебя как зовут? – спросил я.

      – Федор, – ответил монах. – В миру – Антон.

      – Алексей, – представился я. – В миру – Сергей. Только ты меня лучше Сергеем называй, мы тут церковные имена не употребляем.

      Антон-Федор осторожно пожал протянутую руку и сказал:

      – Тогда вы меня тоже Антоном называйте.

      – Хорошо, – сказал я. – И не надо мне выкать. У нас тут все по-простому. Антон, ты кто?

      Антон боязливо оглянулся по сторонам и сложил губки бантиком. Казалось, его губы сопротивлялись намерению мозга ответить на мой вопрос. Сильно нервничает парень, с чего бы?

      – Рассказывай, – сказал я. – И не бойся, в раю бояться нечего. Тут даже волки и медведи не кусаются.

      – Я знаю, – кивнул Антон. – И львы тоже. А комаров и змей тут не бывает. Так Иисус говорил.

      Мне