Кровь эльфов. Час презрения. Анджей Сапковский

и разрезая путы пружинным кинжалом Риенса.

      – Йеннифэр? Ты?

      – Надеюсь, ты не станешь утверждать, будто забыл, как я выгляжу? Да и мой голос, я думаю, ты тоже не успел забыть. Встать можешь? Не поломали тебе костей?

      Лютик с трудом поднялся, застонал, растер затекшие плечи.

      – Что с ними? – указал он на лежащие на полу тела.

      – Проверим. – Чародейка щелкнула кинжалом. – Один должен жить. У меня к нему есть несколько вопросов.

      – Вон тот, – трубадур остановился около вонючего, – кажется, жив.

      – Не думаю, – равнодушно заметила Йеннифэр. – Я перерезала ему дыхательное горло и сонную артерию. Может, в нем что-то еще и теплится, но это уже ненадолго.

      Лютик вздрогнул.

      – Ты перерезала ему горло?

      – Если б по врожденной осторожности я не выслала впереди себя фантома, то здесь лежала бы я. Осмотрим второго… Надо же! Глянь, такая дылда, а не выдержал. Жаль, жаль…

      – Тоже мертв?

      – Не вынес шока. Хм… Немного пережарила… Смотри, даже зубы обуглились… Что с тобой, Лютик? Рвать будет?

      – Будет, – невнятно ответил поэт, согнувшись и припав лбом к стене.

      – Это все? – Волшебница отставила кубок, потянулась к вертелу с цыплятами. – Нисколько не приврал? Ничего не упустил?

      – Ничего. Кроме благодарности. Благодарю тебя, Йеннифэр.

      Она взглянула ему в глаза, чуть кивнула, ее черные блестящие локоны заволновались, водопадом сплыли с плеча. Она сдвинула зажаренного цыпленка на деревянное блюдо и принялась его ловко разделывать, пользуясь ножом и вилкой. Теперь он понял, где и когда Геральт этому научился. «Хм, – подумал он, – неудивительно, ведь он целый год жил в ее доме в Венгерберге и, прежде чем сбежал, научился множеству фокусов». Лютик стянул с вертела второго цыпленка, не раздумывая, оторвал окорочок и принялся обгрызать, демонстративно ухватив обеими руками.

      – Как ты узнала? – спросил он. – Как тебе удалось вовремя прийти на помощь?

      – Я была под Блеобхерисом, когда ты там давал концерт.

      – Я не видел.

      – Я не хотела, чтобы меня видели. Потом поехала за тобой в городок. Ждала здесь, на постоялом дворе, мне было не к лицу идти туда, куда отправился ты, в это пристанище сомнительных наслаждений и несомненного триппера. Однако в конце концов мне надоело. Я кружила по двору, и тут мне почудились голоса, долетающие из свинарника. Я обострила слух, и оказалось, что это вовсе не какой-то скотоложец, как я вначале подумала, а ты. Эй, хозяин! Еще вина, будь любезен!

      – Сей минут, благородная госпожа. Уже лечу!

      – Дай того же, что вначале, только, убедительно прошу, на этот раз без воды. Воду я люблю в бане, а не в вине.

      – Лечу, лечу!

      Йеннифэр отставила блюдо. На косточках, как заметил Лютик, еще оставалось мяса на обед корчмарю и его родне. Нож и вилка, несомненно, выглядели элегантно и модно, но малопроизводительно.

      – Благодарю тебя, –