Что снится розе. Добрые сказки для детей и… взрослых (сборник). Алиса Данчич

запах кошачьего страха. Он никак не напоминал французские духи, которые так любила тетя Лена. Видно, бедолага слегка оскандалился. А потом, то ли от обиды, то ли с горя (подобное приключилось с ним впервые), Лизоня забился под бабушкину кровать. Пришлось кота утешать и даже уговаривать.

      Прошло несколько дней, но Лизоня продолжает пугливо коситься на дверь при звуке незнакомых голосов. Наверное, он еще опасается «маленького агрессивного существа», как папа назвал Вероничку. Пожалуй, папа переборщил. Просто симпатяга Вероничка ИМЕННО ТАК ЛЮБИТ КОТОВ. Жаль только, что Лизоне этого не объяснишь…

      БЫЛИ ИЛЬ НЕ́БЫЛИ?

      Тиграшку обидели

      (рассказ)

      Настенькин папа шумно влетел в кресло:

      – Уф! И устал же я сегодня!

      И протянул Настеньке нарядный пакет:

      – Получай, дочка! С днем рождения!

      Настенька перешагнула через папины ноги и быстренько развернула пакет. В нем был я, пушистый тигренок, прямо из магазина. Мы весело переглянулись и сразу понравились друг другу.

      – Я тебя «Тиграшкой» буду звать, – сказала Настенька.

      – Р-рры! Такое имя меня вполне устрр-рраивает, – ответил я и помахал коротким, зато приветливым хвостом.

      С этого дня мы подружились.

      Когда Настенька обедала, я находился по соседству. Следил, чтоб не путала левую руку с правой и не крошила в суп что не надо.

      Спала Настенька только со мной, с Тиграшкой. Однажды мама взяла меня за загривок и поморщилась:

      – Твой тигр, дочка, выглядит замарашкой – ты же только с ним и играешь! Сейчас мы его отмоем.

      Не успел я и пасть открыть, как мама уже терла меня щеткой. Щетка была препротивная и жесткая, но я терпел.

      Настенька стояла рядом и помогала маме. Она подсыпала в таз какого-то порошка и вдруг… мама всплеснула руками:

      – Что за ребенок! Вместо стирального порошка насыпала синьки!

      После купания моя жизнь пошла кувырком. Меня повесили сушиться, защемив ухо прищепкой.

      Висеть так, словно ты – какое-нибудь кухонное полотенце, было для меня оскорбительно. Но обиднее всего было то, что Настенька ни разу не вспомнила обо мне.

      По вечерам из гостиной доносился ее беззаботный смех. Это папа, придя с работы, подбрасывал дочку к потолку.

      – Ничего, – утешал я сам себя. – Вот высохну, отряхнусь и снова стану красивым. Настенька опять станет со мной дружить.

      Но, когда я высох, оказалось, что я превратился в собаку – не собаку, кошку – не кошку, а в какую-то невообразимую зверушку.

      За ужином Настенька сказала:

      – Уберите от меня эту не кошку, не собаку!

      Потом взяла вилку не той рукой и накрошила в суп явное не то. После всего этого она ушла гулять с глупой деревянной курицей на колесах.

      Курица была с отломанным хвостом и хромала на одно колесо.

      Когда они вернулись, курица нахально проехалась мимо меня и заняла лучшее место в игрушечном уголке.

      – Ко-ко-ко! – прокудахтала