Троглобионт. Дан Борисов

выбежал вперед, сноровисто схватил небольшое ведро, висевшее на пожарном щите, зачерпнул воды из кадушки, стоявшей рядом с дверью, и исчез в дыму. Прошло совсем немного времени и баня, будто бы взорвалась – дым из двери, как из пушки вышибло. Еще чуть позже появился мокрый Ерохин и закрыл за собой дверь.

      Порешили первыми запустить мужчин – женщины подождут, пока в бане станет попрохладней, и займутся пока обустройством ночлега и своими делами. Тамара провела Энн и Ольгу в дом, показала им их комнаты, но задерживаться там женщины не стали – Энн взяла картонный чемоданчик с ручкой и они с Ольгой ушли к озеру.

      На пристани Энн распечатала чемоданчик: там оказались четыре одинаковых черных кубика. Энн вытащила один и подготовила его к работе. Это был правильный кубик со стороной, примерно, в двадцать сантиметров, на одной его грани имелось прозрачное окошко, через которое виднелся двухцветный шарик. Кубик можно было крутить, как угодно, но красная сторона шарика оставалась направленной на озеро. И, все-таки, кубик имел верх и низ: снизу Энн пристегнула карабином небольшой груз на прочном нейлоновом шнурке, а сверху вытащила такую же черную как кубик антенну. Энн подошла к краю помоста и, держа эту конструкцию за кончик антенны, опустила в воду. Груз лег на дно, когда кубик еще не достал до воды. Энн вынула все обратно, сделала петлю – на карабине имелся для этого специальный зажим – и снова отпустила в воду. На поверхности осталась только часть антенны.

      Не спеша, гуляя по берегу, за разговорами, они поставили остальные датчики на расстоянии не менее полукилометра друг от друга.

      Когда Энн и Ольга вернулись, мужчины только что вышли из бани, все с одинаково красными физиономиями и каплями пота на лбу. Один майор выделялся – лицо у него не равномерно окрасилось, а крупными красными пятнами. Тамара уже ждала дам со свежим бельем в руках. Ольга пыталась поломаться, но Тамара властной рукой прекратила её сомнения, сопротивляться Тамаре было бесполезно.

      Энн читала много русских книг и, в целом, представляла себе этот вид национального самоистязания, но в настоящей деревенской бане, естественно, не была. Она входила с опаской и, в отличие от Ольги, не стукнулась головой о косяк. Копна светлых Ольгиных волос смягчила удар. Тамара потрепала Ольгу по голове, пообещав, что до свадьбы всё заживет.

      Места в предбаннике было вполне достаточно, светло и пахло весело – вениками, смолой, чистой водой и еще много чем, что, смешиваясь, создавало неповторимую прелесть. Энн не воспользовалась вешалкой, а аккуратно сложила свои вещи на скамью, сверху пристроила очки, не доверяя чистоте стен, где располагались вешалки (это она еще не видела, какие стены внутри). Тамара скинула одежду быстро и уже стояла возле двери в парную, ожидая остальных. Она радостно улыбалась, поигрывая веником. Глядя на неё, действительно хотелось улыбаться, – «Кустодиев отдыхает», – подумала Энн. В Тамаре все было мощным, круглым и упругим, с перевязочками, как у младенца. Ольга, рядом с ней, хотя тоже была не маленькая, смотрелась чахоточной. Ощущение болезненности возникало из-за излишне белой кожи, с розовым следом от резинки