Красный тайфун: Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир. Влад Савин

– и вот я на Ленинградском шоссе. Прямо напротив выхода знаменитый в будущем «генеральский» дом, где сейчас наша квартира, обставленная в стиле, который в 2012 году назвали бы «ретро пятидесятых», все такое основательное, дубовое, даже радиола, приемник с проигрывателем, с отделкой под цвет – наверное, тут в конце века уже мои внуки и правнуки жить будут? Проспект перебегаю, хочу к парадной повернуть, но как толкнуло что-то взглянуть налево, там церковь Всех Святых (постройки аж петровского времени), за ней парк. И увидел я две женские фигурки в косыночках и плащах парусами, с колясками перед собой. К ним бегу, они тоже меня увидели – и одна сразу хотела броситься навстречу, но коляску не решилась оставить, а лишь когда я рядом был, с визгом у меня на шее повисла. Обнимаю я Лючию, Галчонка своего, какая же она у меня красивая, ну просто расцвела, а рядом Аня Лазарева улыбается.

      – Детям свежий воздух нужен. Вот и гуляем, в любую погоду, если только не проливной дождь.

      Смотрю на своих двойняшек, январские они, значит, семь месяцев уже. Укутаны плотно – а все равно на руки взять их боюсь, вдруг уроню или что-нибудь сломаю, если слишком крепко сожму? Как только женщины наши с ними так ловко обращаются? Хотя и не на руках тащить – детские коляски в этом времени еще редкость, но слышал я еще перед отъездом, что в Москве их какая-то артель делает (частники!), по образцу из Германии привезенных, но немецкий оригинал больше похож на то, что в конце века было, а наше изделие словно с того же завода, который раньше танки выпускал, у немцев рама из тонких трубок, а местами даже из чего-то похожего на пластмассу, у нас же плоский стальной профиль, довольно толстый (зато хрен сломаешь или погнешь). И еще нет колясок для двойни – так что мои Петр с Анечкой должны были тесниться вместе, уже едва помещаясь. А укрыты-то как, ну словно на Северный полюс, будто январь, а не август сейчас!

      – А если простудятся и заболеют? – серьезно говорит Лючия. – Мы их дома, когда моем, то под конец холодной водой обливаем из ковша, чтоб закаливались. И сразу в тепло. Вдруг продует?

      И зонтики сложенные у них с собой, на всякий случай. Погуляли мы тогда еще немного и пошли домой. Женушка моя бурную деятельность развила – оказывается, пока меня не было, она и Аня вместе жили, в квартире Лазаревых, чтоб удобнее было присматривать за «детсадом», а наше жилье этажом выше пустовало, лишь домработница тетя Даша туда убираться приходила. Теперь же пришлось обратно перебазироваться – дав Анне Петровне обещание, что будем часто в гости приходить. О дальнейшем, чем мы занимались, умолчу. Скажу лишь, что когда Лючия обнаружила свежий шрам у меня на спине и выслушала мой рассказ, то сначала разразилась экспансивными проклятиями в адрес самураев на родном итальянском, а затем спокойно так спросила, много ли их я убил?

      – Мой кабальеро, Аня учила, что когда хочется плакать, то это должна делать не я, а те, кто были в том виноваты!

      Такая вот пантерочка мне в жены досталась. И ведь сам ее выучил, а Лазарева только добавила!

      А