Жетон Всевластия. Владислав Выставной

на ухе – рация, и скоро здесь начнется свистопляска. Только бы успеть…

      Платформа врезалась в трап, когда тот уже начинал неторопливо ползти вверх. Врезалась от души, так что движение ступеней прекратилось. Рыков отпустил дергающегося техника и вскочил на ступеньку.

      Из глубины салона веяло холодком, особенно приятным на фоне царившей вокруг влажной духоты. Оттуда, из темного квадратного проема выглядывало искаженное злобой лицо человека в черном костюме. Судя по тому, как тот стремился вытащить что-то из-под мышки, он был охранником.

      – Не советую, – сказал Рыков, вытягивая перед собой руки: в одной был Жетон, в другой – пистолет. – Служба судебных приставов Российской Федерации…

      Договорить он не успел: за спиной раздался сердитый вскрик, оборвавшийся глухим ударом по спине.

      За этот удар рассерженного техника стоило поблагодарить: летящая навстречу пуля лишь сбила кепку. Оставалось только ответить на такое гостеприимство…

      Тяжело дыша, он склонился над перепуганным человеком в очках. Очки – рудимент медицины прошлого, но отчего-то считается символом образованности.

      – Гражданин Сосновский, потрудитесь получить…

      Голос, словно чужой – сиплый, сухой. Рыков проследил перепуганный взгляд Сосновского: тот глядел на исполнительный лист. Бумага была перепачкана кровью и, вроде даже, прострелена.

      – Факт получения вами исполнительного листа фиксируется, – продолжал Рыков, оглядывая салон, задымленный пороховыми газами. – Предлагаю вам немедленно исполнить судебное решение и передать мне указанное ко взысканию. В противном случае…

      Рыков поднял с синтетического покрытия Жетон и тупо посмотрел на пистолет. Он не знал, что будет «в противном случае». Ведь он не представлял даже, чего требует от этого очкарика, и за что полегли здесь эти трое в черном…

      – Н-не надо… – пробормотал Сосновский, моргая мелко и часто. – Меня подставили… Использовали в чужой игре…

      – Ну?.. – устало произнес Рыков.

      – Я заявляю, что отказываюсь от своих прав в пользу кредитора… – дрожащим голосом проговорил Сосновский. – У вас же все записывается?

      – Записывается…

      – И прямо сейчас передаю приставу все, причитавшееся мне по сделкам, указанным в решении суда…

      – Ну?! – с угрозой повторил Рыков. Со стороны трапа доносился вой приближающихся полицейских сирен.

      – Что?.. – пролепетал Сосновский, поправляя очки дрожащими пальцами.

      – Где это – то, что вы обязаны передать мне?! – Рыков чувствовал, что в нем закипает бешенство. – Где то, что указано в исполнительном листе?!

      – Ну… Вот, берите… – Сосновский сделал странное движение руками.

      – Что я должен брать? – Рыков вдруг почувствовал, что сходит с ума.

      – Все берите, – Сосновский замахал руками и вдруг захихикал. – Вы что, вправду, не понимаете?

      Это было не просто, но Рыков, все же покачал головой.

      Сосновский зашелся в придушенном смехе:

      – Все