Горшок золота. Джеймз Стивенз

от восторга, сбежав от своего затянувшегося мытья.

      – Я своими глазами видал, как это у них, – заметил Михал. – Слыхал ли ты, достопочтенный, о рыбе, какую поймал полицейским шлемом Пади́н[11] Мак Лохлин?

      – Не слыхал, – изрек Философ. – Первый помывшийся человек, возможно, был тем, кто искал дешевой славы. Помыться способен любой дурак, зато всякий мудрец знает, что это напрасный труд, ибо природа быстро возвращает к естественной здоровой грязноте. Нам, следовательно, лучше искать не того, как очистить себя, а как достичь более неповторимой и блистательнейшей грязноты, и, быть может, накопленные слои материи попросту геологической силой своей впитаются в человечью оболочку и так отменят необходимость одежды…

      – Про стиральную-то доску, – вставил Михал, – я вот что сказать хотел…

      – Неважно, – изрек Философ. – Необходимость воды в надлежащем ей назначении я признаю́. Как предмет, по которому движется под парусом корабль, ей едва ль найдется замена (не хочу сказать, как сам убедишься, что в целом одобряю корабли – они склонны плодить и питать международную любознательность и мелких вредителей различных широт). Как стихия, коей гасить пламя, или заваривать чай, или заливать горки зимою, она полезна, однако в жестяном тазу черты ее отвратительны и невыразительны… Что ж до стиральной доски твоей супруги…

      – Помогай удача тебе, почтенный, – сказал Михал.

      – Жена твоя говорит, либо дивные забрали ее, либо женщина с козлиной ногой.

      – Это баки у нее козлиные, – сказал Михал.

      – Они у нее увечные, – сурово изрек Философ.

      – Будь по-твоему, достопочтенный, я теперь и сам не уверен, что у ней за напасть.

      – Ты говоришь, что стиральная доска твоей жены не у этой нездоровой женщины. Следовательно, она у дивных.

      – Похоже на то, – отозвался Михал.

      – В этих краях обитает шесть кланов дивных, но метод исключения, придавший мирозданью форму шара, муравью – его окружение, а человеку – верховенство над всеми позвоночными, не подведет и в этот раз.

      – Видал ли ты что-то, подобное тому, как расплодились осы в это лето? – спросил Михал. – Ей-ей, и не сядешь-то никуда, кроме собственных портков…

      – Не видал, – изрек Философ. – Миску с молоком в прошлый вторник выставлял?

      – Как раз тогда.

      – Снимаешь ли шапку перед пыльным смерчиком?[12]

      – Не пренебрег бы таким, – ответил Михал.

      – Терновый куст не срубал ли давеча?

      – Да я скорее глаз себе выколю, – сказал Михал, – и стану расхаживать бельмастым, как осел Лоркана О’Нуалайна, как есть говорю. Ты видал, достопочтенный, того осла? Он…

      – Не видал, – изрек Философ. – Малиновки не убивал ли?

      – Никогда, – ответил Михал. – Елки-метелки, – добавил он, – кот мой старый тощий поймал вчерась какую-то птицу на крыше.

      – Ха! – вскричал Философ, придвигаясь, если вообще было там куда, еще ближе к своему просителю, –

11

Пади́н – ум. – ласк. от ирландского имени Падрэг/Патрик.

12

Речь об ирландском поверье, что сиды – в их относительно современном восприятии ирландцев, то есть не как божественный сверхчеловеческий народ, а как проказливые мелкие духи, то зримые, то нет, – иногда давали людям о себе знать в виде завихрений ветра в пыли на дороге, например. С подобными явлениями предписывалось вести себя почтительно, чтобы не накликать гнев сидов.