Великая Победа 75 лет. Шестая рота. Николай Викторович Игнатков

х теряем.

      И раненых стоны, и лужами кровь,

      Но знаем, за что умираем.

      Погиб командир, роту принял комбат,

      Бандиты уже окружают.

      И сильный туман, пули бьют наугад,

      Вертушки в туман не летают.

      Дрожит высота две семерки и шесть,

      И тени бандитские рядом.

      Огонь на себя, а наводчик лишь – есть!

      Своим же накроет снарядом…

      И ветер затих, испугался войны,

      И солнце в дыму потерялось.

      И рота десанта в защиту страны,

      Их шестеро только осталось.

      Первое задание

      Ущелье, дым, осевший от снаряда,

      Зеленку плотно взял туман.

      А мы глаза и уши у спецназа,

      И где-то там скрывается душман.

      Взлетела стайка птиц по косогорью,

      Вспугнули их, зачем им улетать.

      И мы идем чуть видимой тропою,

      И сквозь туман, пытаясь различать.

      А впереди хруст ветки на изгибе,

      И автоматы бьют свинцом по нам.

      И лейтенант, отброшенный при взрыве,

      Без ног уже, но подползает сам.

      И рвется кровь сама собой наружу,

      Успеть ее, узлом остановить.

      И я топчу ту кровяную лужу,

      А мне нельзя без боя уходить.

      И я пошел, срывая пулей листья,

      Врага настиг мой автоматный залп.

      А лейтенант уже со мной простился,

      И не словами, а глазами рад.

      Ползком, вдвоем не меряя шагами,

      Мы оказались скоро у своих.

      И он живой, но не пойдет ногами,

      И мне идти выходит за двоих.

      Видно Бог не открыл нам ворота

      (воспоминая выжившего)

      Сколько нужно секунд чтобы память твоя,

      Встала в рост и пошла вспоминая.

      Там внизу под тобой вековая Чечня,

      И она для тебя не чужая…

      Наша рота тогда получила приказ,

      Удержать высоту ключевую.

      У подножья ее, взяв на плечи запас,

      Мы в тропинку врастали живую.

      В сотнях метрах дозор замечает врага,

      Первый бой для разведки фатальный.

      Накрывает туманная серая мгла,

      И ответ пролетает печальный.

      Их там столько стволов, может тысячи две,

      И бандитов загнали в ловушку.

      Легкий бриз или дрожь, пробежав по спине,

      Как поднять туда легкую пушку.

      И по ходу совсем уже приняли бой,

      Растянувшись в большую цепочку.

      Третий взвод как один не остался живой,

      Мы с потерями заняли точку.

      Но и там, на верху рев снарядов и мин,

      Черный дым, поднимая туманы.

      От осколка погиб боевой командир,

      И от пуль на груди алым раны.

      Посерела луна, горный воздух и гарь,

      А бандиты все рвутся в атаку.

      Что ты подленько так днем последним февраль,

      И за что уготовил нам плаху?

      Роту принял комбат и команды его,

      Разрывая охрипшие связки.

      «Не пропустим сынки мы сюда никого»,

      И горят на нем красным повязки.

      И косили тогда мы бандитов косой,

      И стреляли, кого не скосили.

      Вот и утро пришло, умывая росой,

      Мы ведь здесь для защиты России.

      Нас осталось всего, если точным быть шесть,

      Полегла вся травинкою рота.

      И хотели тогда мы за всех умереть,

      Видно Бог не открыл нам ворота.

      И за наших ребят

      Что такое война,

      Знает, кто там бывал.

      Ротный просит огня,

      Рану сам бинтовал.

      И ложится снаряд,

      Его точности в цель.

      И еще три подряд,

      Для бандитов постель.

      Разнесет по земле,

      По зеленке платки.

      Только пуля в ноге,

      И кричат мужики.

      Корректируй и нам,

      Мины близко летят.

      Залп один по врагам,

      Маскировки горят.

      И в низине смотри,

      Банда