Доктор Серван (сборник). Александр Дюма

ним этот приветственный клич. Я собирался поблагодарить Дантона, когда его несколько раз окликнули по имени из помещения клуба.

      – Дантон! Дантон! – кричали несколько человек. – На трибуну!

      – Извини, мой милый, – сказал он мне, – ты слышишь, жму руку и ухожу. Я подал сержанту правую руку, тебе подаю левую. Кто знает? У благородного патриота может быть чесотка. – И, повернувшись, сказал: – Иду! – Он произнес это тем мощным голосом, который поднимал и успокаивал неуправляемую толпу на улице. – Иду, подождите!

      Он ушел в помещение клуба. Я остался у дверей наедине со спасенной незнакомкой.

      – Теперь, сударыня, – сказал я, – куда вас проводить? Я к вашим услугам.

      – Ну, к тетке Ледье, – ответила она со смехом. – Вы ведь знаете, она моя мать.

      – Но где она живет, тетка Ледье?

      – Улица Феру, номер двадцать четыре.

      – Пойдемте к тетке Ледье на улицу Феру, номер двадцать четыре.

      Мы отправились по улице Фоссе-Монсье-ле-Пренс до улицы Фоссе-сен-Жермен, далее по улице Пети-Лион, потом через площадь Сен-Сюльпис на улицу Феру. Всю дорогу мы шли, не обменявшись ни словом. Только теперь при свете луны, которая взошла на небе во всей своей красе, я мог свободно ее рассмотреть. То была прелестная особа двадцати или двадцати двух лет, брюнетка с голубыми глазами, скорее серьезными, чем грустными, нос был прямой и четко очерченный, губы – тронутые насмешливой улыбкой, зубы как жемчуг, руки королевы, ножки ребенка. И весь ее облик, даже в вульгарном костюме дочери тетки Ледье, носил отпечаток аристократизма, что и могло вызвать недоверие храброго сержанта и его воинственного патруля. Мы подошли к двери, остановились и еще некоторое время молча смотрели друг на друга.

      – Ну, что вы мне скажете, мой милый господин Альберт? – наконец произнесла с улыбкой незнакомка.

      – Я хочу вам сказать, моя милая мадемуазель Соланж, что не стоило встречаться для того, чтобы так скоро расстаться.

      – Я прошу у вас тысячу извинений, очень даже стоило: если бы я вас не встретила, меня отвели бы в караульню, узнали бы там, что я не дочь тетки Ледье, дознались бы, что я аристократка, и отрезали бы, вероятно, голову.

      – Итак, вы сознаетесь, что вы аристократка?

      – Я ни в чем не сознаюсь.

      – Хорошо, скажите по крайней мере ваше имя.

      – Соланж.

      – Вы же знаете, я случайно назвал вас так, это не ваше настоящее имя.

      – Ну что ж! Мне оно нравится, и я оставляю его за собой, для вас по крайней мере.

      – Зачем вам сохранять его для меня, когда нам не суждено больше видеться?

      – Я этого не говорю. Я говорю только, что если мы и увидимся, то совершенно ни к чему вам знать, как меня зовут, как и мне не стоит знать, как зовут вас. Я вас назвала Альбертом, вот и называйтесь так, а я останусь Соланж.

      – Хорошо, пусть будет так, но послушайте меня, Соланж.

      – Я слушаю, Альберт, – отвечала она.

      – Вы аристократка, вы сознаетесь?

      – Если бы я в этом и не созналась, вы это сами узнали бы, не правда ли? Стало быть, мое признание теряет значение.

      – И