Маргиналы и маргиналии. Наталия Червинская

фористичности) проза, жесткая, но поразительно легкая…

      …это злая, язвительная, в чем-то очень мужская – и очень талантливая – проза…

      …от описаний «настоящей жизни» обычно жить-то не очень хочется, а тут – как раз наоборот. Даже несмотря на то что Червинская «чересчур умная», ироничная, язвительная и местами по-мужски жесткая. Или всему перечисленному благодаря…

      …злая и колючая на первый взгляд, но вместе с тем наблюдательная и тонкая в деталях настолько, что это не может быть не от любви к описываемому…

      Художественное электронное издание

      Макет, оформление – Валерий Калныньш

      В оформлении использован рисунок Наталии Червинской

      © Наталия Червинская, 2020

      © «Время», 2020

      Маргиналы: Десять рассказов

      Маргинал – человек, находящийся на границе различных социальных групп, систем и культур, испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм и ценностей.

      Трус

      когда я тоже молод был и жив

      я полагал что факты существуют

А. Цветков

      Был у него в жизни такой момент, такой один момент, когда он принял решение. Мелкое и не важное, даже решением не назовешь. Просто поступил, как хотелось. Потом, конечно, он принимал решения, которые посторонним кажутся важнее, но в его собственной хронологии все волны идут из одной точки. Все, что было значительного и осмысленного, все оттуда. Остальное – так, шелуха быта.

      В тот вечер ему было без двух недель девятнадцать лет, он был способный мальчик, немного уже ссутулившийся под тяжестью всех навешанных на него семейных надежд. Этакий паинька. Его приучили осознавать потенциально катастрофические последствия необдуманных поступков.

      А всего-то он решился прогулять дополнительный семинар перед экзаменами и не сидеть еще четыре часа в аудитории, а пойти на день рождения к знаменитому Юрке. Именно прогул был из числа мелких, нудных преступлений, не выходивших за пределы воображения его семьи. Все его последующие преступления были для них так невообразимы, что они искренне сочли своего сына помешанным. О чем, когда потребовалось, и письменное свидетельство подписали.

      Он тогда соскочил с трамвая, тут же поскользнулся в луже и чуть было не упал. Чуть было не соскользнул на рельсы и вспомнил, конечно, Аннушку и масло из недавно прочитанного романа. Но не судьба ему было в тот вечер закончить свою молодую жизнь. Наоборот, тут только она и началась.

      Он пошел прямо через парк к Юркиному дому. Деревья были черные, мокрые, склизкие, кора блестела, как змеиная кожа, листья хлюпали под ногами. И фонари тусклые сквозь изморось… Но из глубины парка уже светился всеми своими окнами дощатый то ли барак, то ли сарай, короче – клоповник, где жил Юрка. В каждом окне горела лампочка, в каждом отсеке проживало по семье, и клоповник издали казался даже веселым. Накануне Юрка его сам пригласил, что казалось Андрею большой честью.

      На самом деле и до сих пор кажется, а прошло уже почти сорок лет.

      …У событий бывают грибницы. Вроде бы не связанные между собой, разобщенные временем и географией события имеют общие корни. И на эту научную конференцию, где я провел в некотором озлоблении два дня, меня не пригласили бы как почетного гостя и свидетеля. И не возвращался бы я сейчас в дождливых зимних сумерках, по гололеду, из университетского городка, о существовании которого тогда и не слыхал.

      Всю жизнь меня с пристрастием расспрашивают серьезные люди, делающие солидную карьеру. Когда-то тамошние чекисты, а вот теперь здешние журналисты, аспиранты, профессора. И всегда об одном и том же.

      Как будто всей остальной жизни у меня не было. И ведь ни охранку, ни профессуру, ни журналистов ни в чем не переубедишь. У них все статьи заранее подготовлены. Тут вот что интересно: тогдашним серьезным людям маловажность моей роли была заведомо ясна. Следователям я и такой годился, на свой срок тянул. А теперешние – если человек хочет написать о тебе курсовую или очерк, то, сколько ни отпирайся, ты у него будешь крупным деятелем. А уж если диплом или книгу, так ты прямо историческая личность мирового масштаба. И не порть человеку карьеру, стой на пьедестале и не рыпайся. О черт, какая дорога скользкая, аж заносит…

      Ведет Андрей напряженно, вцепившись в руль. Плохая привычка, надо расслабиться, но руки сами сжимаются. Это потому, что водить ему приходится редко и выучился он поздно, уже в эмиграции. Машина арендованная. А тут еще темень и ледяной дождь. Из-за ледяного дождя он и вспомнил тот вечер и трамвай.

      Человеку с акцентом постоянно объясняют очевидные вещи. На регистрации в мотеле, где он решил все же остановиться, даже сидящий за пуленепробиваемым стеклом индиец говорит с ним свысока. Свое собственное экзотическое произношение индиец, видимо, считает благородным и чисто британским. Постколониальные народы отождествляют себя с бывшей империей, у них собственная гордость, как у чеховского Фирса, горюющего об отмене