На шпильках по джунглям. Дарья Калинина

салатами не разбилась. Твоя мама просто молодец. Так все утрамбовала, что у банок практически не было шансов разбиться. Мы уже все попробовали. Очень вкусно. А уж сало из банки…

      – При чем тут какие-то банки? При чем тут сало? – перебив ее, снова затряслась в рыданиях Верунчик. – Речь идет о моей судьбе! О моем счастье!

      – О чем?

      – О счастье! – повторила Верунчик. – Я собиралась замуж! Прямо от вас должна была лететь к моему жениху. А куда уж мне теперь с этой штукой да в самолет!

      И Верунчик постучала по краешку гипса, в который была аккуратно упакована ее нога от щиколотки и до колена. Впрочем, еще вчера врачи сказали Лесе, что перелом у ее кузины просто замечательный. Загляденье, а не перелом. Без смещения, даже не перелом, а так, трещина. Правда, большая. И поэтому покой пациентке необходим по меньшей мере еще недели полторы, а то и две. Да и потом она вряд ли сможет свободно передвигаться. Но все же прогнозы врачей насчет Верунчика были самые благоприятные. И теперь подруги решительно не понимали, по какой причине такая вселенская скорбь.

      – Ты чего ревешь-то? Палата у тебя отдельная, лежи себе, отдыхай.

      – Он решит, что я его бросила!

      – Кто?

      – Он!

      – Любовник?

      – Нет. Бери выше!

      – Кто? Жених?

      – Да!

      – У тебя есть жених!? – поразилась Леся. – И ты мне ничего о нем не сказала?

      И так как Верунчик продолжала рыдать, ничего не объясняя, то она потрясла ее:

      – Говори, есть жених или нет?

      – Есть! То есть был! Теперь-то он решит, что я его не люблю.

      – Не решит!

      – Решит! Его уже так две девушки продинамили. Он решит, что я тоже… того… Динамщица!

      Подруги переглянулись между собой. Об этом деле следовало узнать поподробнее. И Леся придвинула себе стул, подсев поближе к кровати страдалицы.

      – Ну-ка! Рассказывай! – потребовала она от кузины. – Рассказывай все и без утайки. Во что ты опять впуталась?

      – Ни во что я не впуталась, – хотела надуться Верунчик, но вовремя вспомнила о своем безвыходном положении, дуться передумала и начала, наоборот, честно и откровенно рассказывать о том, во что до сего дня не хотела посвящать ни одну живую душу.

      – Это я для мамы специально придумала, будто бы к тебе в гости еду. А на самом деле я из Питера через неделю должна была в Кейптаун лететь, к Крису.

      – Кейптаун – это Южная Африка?

      – Мыс Доброй Надежды, – кивнула Верунчик. – Самая южная точка земли.

      – Действительно, край света. И твой Крис там живет?

      – Да.

      – Ни фига тебя, мать, занесло! – присвистнула Кира. – Поближе кавалера себе найти не могла?

      – Поближе все козлы оказались, – грустно вздохнула несчастная, прикованная к кровати невеста. – А Крис… он такой хороший… Он мне денег на дорогу выслал! Он сказал, что если меня зовут, как и его покойную маму – Вероника, то это знак судьбы.

      Из дальнейшего монолога Верунчика выяснилось, что Крис – ее дорогой и любимый жених, с которым она познакомилась