Надежды леди Коннот. София Джеймс

невероятно!

      У Фрэнсиса Сент-Картмейла хорошая улыбка. А его кольцо на мизинце оказалось точно таким, как ей увиделось. У него низкий, добрый голос, а глаза светло-карие, как листья, которые лежат в лесу после особенно холодной осени; в них мелькают зеленые и золотистые искры.

      Остальные гости украдкой, исподтишка следили за ним. На лицах, которые оборачивались ему вслед, можно было прочесть и страх, и благоговение, и кое-что другое. Изумление, если это можно так называть, сопровождало его, когда он шел один в море цвета, одетый в черный простой сюртук.

      Сефора надеялась, что у графа есть друзья, которые, так же как и он, рискуют быть не связанными рамками светского общества. Она огляделась по сторонам; Сент-Картмейла нигде не было видно. Зато Ричард и ее мать пристально наблюдали за ней.

      Не хотелось ехать домой. Напротив, хотелось остаться, чтобы снова увидеть графа и, может быть, еще немного поговорить с ним.

      От него приятно пахло мылом, лимоном и чистотой; от такого бодрящего аромата у Сефоры мгновенно прошла головная боль.

      Мать встревоженно взяла ее за руку.

      – Хочешь поужинать, дорогая? Может быть, тебе полегчает, если ты что-нибудь съешь?

      Меньше всего ей сейчас хотелось есть, но уж лучше куда-то идти, чем стоять на одном месте, точно громом пораженная, поэтому она кивнула.

      После этого самого неожиданного разговора Фрэнсис подошел к Гейбриелу Хьюзу, который наблюдал за ним из дальнего угла. Он стоял, прислонившись к колонне.

      – Она и вправду такая, как ты ожидал?

      – Полагаю, ты имеешь в виду леди Сефору?

      – Фрэнсис, тебе не идет игра в кошки-мышки. Я видел, как ты с ней разговаривал. Ну и что ты о ней думаешь?

      – В прошлый раз она показалась мне не такой маленькой и бледной… Она чего-то боится.

      – Чего?

      – Наверное, тогда она смирилась с мыслью о неминуемой гибели и с тех пор мучается. Она поблагодарила меня за то, что я ее спас.

      – А больше она ничего не сказала?

      – Потом мы оба немного помолчали. Я не нашелся с ответом…

      – Как потрясенный Персей, который влюбился в тонущую Андромеду. – В голосе Гейбриела слышались шутливые нотки, но Фрэнсис сделал вид, будто ничего не понял.

      – Да ведь она же упала в реку с моста! Ее не приковали к скале в ожидании, когда накинутся морские чудовища!

      – И тем не менее после спасения невольно возникают такие аналогии. Я бы вспомнил о некоторых вероучениях, согласно которым спасенный и спаситель объединяются узами на всю жизнь.

      – Не слишком ли большая цена? Я ничего подобного не заметил в глазах Сефоры Коннот, хотя они у нее удивительные.

      Гейбриел кивнул:

      – Многие молодые поэты сочиняют стихи о ее небесно-голубых очах. Количество ее поклонников огромно, хотя она всем и каждому отказала.

      – Ради маркиза? – Фрэнсис не хотел задавать этот вопрос, но, к собственному удивлению, задал.

      – Уинслоу считается в свете кем-то вроде образца; ему подражают и в манере одеваться, и в поведении