Детектив весеннего настроения. Татьяна Полякова

спросила самая настоящая Мелисса Синеокова и лениво укусила его за плечо, – что это были за танцы?

      – Какие танцы? – перепугался Артемьев. – Где… были танцы?

      – Ну, вот только что. Когда ты говорил, что больше меня не хочешь и вообще спать со мной никогда не будешь, а пойдешь и запишешься в монахи.

      – Разве я так говорил? – усомнился Артемьев.

      – Говорил, – подтвердила Мелисса.

      – Быть такого не может.

      – Мо-ожет! Так что за танцы?..

      Он приподнялся на локте, придвинулся к ней еще ближе, хотя диван был широкий и с него трудно было свалиться. Но ему хотелось быть рядом с ней, как можно ближе. Так, чтобы невозможно было даже представить себе, что они смогут когда-нибудь не то что расстаться, а просто… разъединиться друг с другом.

      – А почему танцы, а?

      Его совершенно не интересовали танцы, и вообще он почти не слушал, что именно она говорит, но ему хотелось, чтобы она говорила, чтобы вечер еще продолжался, чтобы отступившее чувство вины, выглядывавшее из-за поворота, подольше к нему не возвращалось.

      Оно вернется, он знал это точно.

      – Анекдот, – объявила Мелисса и зевнула. – Приходит еврейская девушка к раввину и говорит: «Ребе, Исаак пригласил меня на танцы. Можно мне с ним пойти?» – «Не-ет, – отвечает раввин, – Тора танцы запрещает!» – «А погулять? Можно мне с ним пойти погулять?» – «Отчего же, – говорит раввин, – погулять можно, Тора это разрешает!» – «А если на прогулке Исаак захочет меня поцеловать? Можно это?» – «Можно, – соглашается раввин, – Тора это разрешает!» – «А если от поцелуя он так меня захочет, что овладеет мною?» – спрашивает девушка и краснеет. «И это можно, – отвечает раввин. – Тора это разрешает». Девушка еще больше краснеет и продолжает: «А если он станет овладевать мной и лежа, и сидя, и стоя…» – «Что-о? – в ужасе кричит раввин. – Стоя?! Стоя – это уже танцы, а Тора танцы запрещает!»

      – Класс, – оценил Артемьев.

      Мелисса повозилась немного, потерлась о него носом и спросила:

      – А давай мы с тобой тоже будем и сидя, и стоя, и лежа! Нам ведь танцы никто не запрещает!

      Артемьев засмеялся.

      Все правильно. Все именно так, как и должно быть. Все может быть именно так и никогда не будет по-другому. Уж больше он, Василий Артемьев, этого не допустит.

      – А помнишь, как мы в первый раз?..

      – Лучше ты мне не напоминай!

      – Ну почему же? По-моему, к тому моменту, когда я все-таки сообразила, что ты намереваешься затащить меня в постель, у тебя уже галлюцинации начались. От переизбытка гормонов в крови.

      – Не было у меня никаких галлюцинаций, – оскорбился Василий Артемьев. – Это тебе показалось. И вообще, вовсе не я тащил тебя в постель.

      – Как не ты?! – поразилась Мелисса. – А кто ж тогда?!

      – Это ты меня тащила, – буркнул Артемьев.

      – Ну да!

      – Не «ну да», а да!

      – Нет.

      – Да.

      – Содержательно, – оценила Мелисса, и они помолчали, припоминая.

      Дело происходило в гостинице,