Детектив весеннего настроения. Татьяна Полякова

телефонная трубка.

      – Спасибо! – закричала Мелисса. – Я сейчас, я быстренько!..

      Ошибаясь и не попадая разбитыми пальцами в кнопки, она набрала номер.

      Пока телефон раздумывал, соединить или нет, она ждала, и эти несколько секунд были самыми длинными за всю жизнь Мелиссы Синеоковой, знаменитой писательницы.

      Телефон сжалился над ней, и длинный гудок ударил ей в ухо, и она закрыла глаза. Он не успел загудеть во второй раз, когда трубку сняли.

      – Да.

      – Это я, – сказала Мелисса. – Я жива. Все в порядке. Ты только теперь быстрее приезжай, пожалуйста.

      Тут она сообразила, что понятия не имеет, куда нужно приезжать, и наклонилась к окошку.

      – Девушка, милая, – жалобно спросила она, – вы мне только еще скажите, где я нахожусь?..

      – В заднице, одним словом, – договорила Любанова. – И пусть заткнутся все, кто думает, что у нас все распрекрасно-хорошо!

      – Да никто так и не думает, – пробормотал Константинов.

      Он примчался пять минут назад и теперь изображал очень деловой вид. Лере не удалось с ним перекинуться ни словом, и вопросов у нее было очень много, и все – без ответа.

      Она видела, что креативный директор чем-то очень встревожен, но расспрашивать наскоро и прилюдно не желала. Кроме того, он должен понять, что она очень на него сердита. Так сердита, что даже заговаривать с ним не желает!

      – У кого какие соображения?

      Соображений не последовало, зато в кармане у Константинова очень некстати зазвонил телефон.

      Не ответить Константинов не мог. Он был «продвинутый», и все звонки в мозгах его телефона были поделены на «группы» и в зависимости от «группы» издавали разные звуки.

      Романтическая мелодия из «Бандитского Петербурга» свидетельствовала о том, что на проводе «семья». «Семью» он не мог оставить без внимания.

      – Да, мам!

      Лера Любанова проводила его мрачным, словно угольным взглядом. Лере Любановой решительно не нравилось все то, что креативный директор проделывал в последнее время.

      – Мам, говори быстрее, я на совещании.

      – Ну, тогда перезвони, когда сможешь.

      Этого Константинов терпеть не мог! Вот теперь он должен думать, зачем она звонила и не случилось ли чего, а потом, не дай бог, он забудет перезвонить, мать обидится, он рассердится и так далее.

      – Мама, быстро говори, чего хотела!

      – Ну ты же занят!

      – Мама, я уже вышел в коридор. Специально. Говори. Что?

      – Саша, у Леночки закончилось Фемара. Я просто тебе напоминаю. Купи и завези нам, если можно, сегодня. Понял?

      Константинов понял. Про лекарство он и в самом деле забыл, а не должен бы забывать.

      Несколько лет назад случилось несчастье. У сестры вдруг обнаружилась «онкология», и это слово, почему-то казавшееся Константинову похожим на свернувшуюся холодными пыльными кольцами очковую змею, стиснуло семью со всех сторон. Мать в один день изменилась необратимо, непоправимо, окончательно, и вдруг оказалось, что отец уже не отец, а пожилой дедок, шаркающий по лестнице