Contra spem spero. Александр Усовский

скривив губы.

      – Есть. Но не велика ли честь – клерка потчевать хозяйскими разносолами?

      Анатолий Николаевич аж побагровел от таких слов своего зятя.

      – Да как ты, щенок, смеешь так рассуждать? Барин выискался! Посмотрите на этого столбового дворянина! Полтора миллиарда рублей украл – и думаешь, что Бога за бороду ухватил? Что уже белая кость, голубая кровь!? Да где б ты был, засранец, если бы я тебя на эту должность не пристроил? Продолжал бы свою порнуху снимать? Коппола недоделанный!

      Игорёк мгновенно притух и, вжав голову в плечи, испуганно посмотрел на тестя.

      – Извините, Анатолий Николаевич! Сейчас всё сделаю!

      Через несколько минут на ажурно-воздушном столике громоздились розетки с икрой и маслинами, тарелки с тонко нарезанной ветчиной, балыком и лепестками сыра, на невесомо-прозрачном блюдце английского фарфора желтели ломтики лимона, в вазе, едва уместившейся на краю столика, матово отсвечивали оранжевыми боками крупные апельсины; посреди разносолов стояла пузатая бутылка «Хеннеси», вокруг которой солидно и важно мерцали приземистые хрустальные бокалы.

      Анатолий Николаевич осмотрел стол, остался увиденным довольным, и, хозяйским жестом ухватив бутылку коньяка – щедро плеснул себе в бокал.

      – Ты будешь? – спросил у зятя.

      Тот отрицательно мотанул головой.

      – Пока не хочу. Не лезет в глотку…

      – Ну, как знаешь. А я выпью! Опять же – для сердца польза… – И с этими словами пожилой дядька с лёгкостью опрокинул в себя добрую порцию коньяка.

      В прихожей раздался звонок – стилизованный под колокольчик.

      – А вот и Володя! Поди, открой ему ворота – негоже, чтобы его машину кто-нибудь у твоего забора видел.

      Игорь встал, и, пожав плечами, вышел в прихожую.

      Через несколько минут он вернулся – в сопровождении седого коренастого мужчины лет сорока пяти, в неброском сером костюме и рубашке без галстука.

      – Здравствуйте, Анатолий Николаевич! Как и договаривались – пятнадцать ноль-ноль! – в голосе вошедшего чувствовалось едва уловимое волнение.

      – Проходи, Володенька, гостем будешь…. Тебе налить?

      – За рулём! Хотя одну рюмку, пожалуй, можно – закусь, я смотрю, располагает.

      – Располагает, располагает…. Садись, в ногах правды нет!

      Пожилой неторопливо разлил коньяк, подождал, пока гость соорудит на своей тарелке натюрморт из сыра и икры – после чего поднял свой бокал.

      – Ну, будем здоровы!

      Гость молча кивнул, медленно, с удовольствием, смакуя каждую каплю, выпил свой коньяк, с аппетитом закусил, после чего, взяв из вазы апельсин – начал его не спеша чистить, давая понять хозяину, что готов его выслушать. Анатолий Николаевич достал из этой же вазы ярко-изумрудный лайм, покрутил его в руках, положил обратно – и, поворотясь к своему зятю, бросил:

      – Игорёк, садись за стол. Будешь внимать.

      Зять тут же уселся на второй свободный стул и сделался «весь внимание».

      Анатолий Николаевич повернулся к гостю.

      – Володя,