Задача – выжить!. Алексей Замковой

буханку Терехину.

      – Это ребятам, – пояснил я, для верности кивнув на глядевших голодными глазами бойцов. – Еще есть второй штык-нож, пустая фляга и пистолет.

      – А ТТ у тебя откуда? – Политрук взял хлеб и не глядя протянул буханку солдату, стоявшему сзади.

      Вот этого вопроса я явно не ожидал. Блин, ну почему мне не пришло в голову, что надо продумать даже эту мелочь? Я ведь кто? Судя по форме – боец РККА. И ТТ мне по званию никак не положен. Еще понятно, как у меня оказался «парабеллум»… Понятно, что он трофейный и достался мне тем же путем, что и остальной немецкий хабар. Но я уже достал из кармана и положил рядом со своим остальным имуществом отечественный ТТ.

      – У машины, где я очнулся, командир лежал… Младший лейтенант вроде… – Я попытался изобразить, что изо всех сил пытаюсь припомнить подробности. На самом деле я лихорадочно пытался тщательно сформулировать свой ответ. Прямо как на экзамене – ответить так, чтобы из моего ответа не возникло дополнительных вопросов. Только здесь покруче, чем на экзамене. Здесь «неуд» ставят пулей в голову.

      – …У него пистолет взял.

      – Значит, винтовку свою ты не взял, а пистолет…

      Этот экзамен я провалил.

      Похоже, опять придется съезжать на контузию. «Голова – предмет темный…» и так далее. А какие еще варианты?

      – Так… Не знаю, товарищ младший политрук… Я плохо помню, что до хутора было…

      Терехин мне явно не поверил. Ну, не приказал меня арестовать – и чудненько. Все равно он меня подозревает.

      – ТТ я забираю. У меня как раз патроны заканчиваются, так что он мне очень кстати. – Покачал головой, но, глянув на лежащего неподалеку майора, решил прекратить допрос, положил пистолет и протянутую мной запасную обойму в карман и кивнул бойцам. – Странный ты какой-то… Ладно, посмотрим, как дальше будешь. Винтовку и патроны отдать, второй пистолет – Гримченко, гранаты распределите. А теперь с вами, девушка.

      Оля все это время так и стояла, переводя взгляд то на меня, то на Терехина, то на лежащего в беспамятстве майора. Когда политрук повернулся к ней, она, словно испуганная зверушка, сделала робкий шажок поближе ко мне. Она меня что, теперь ангелом-хранителем считает? Хотя после того, как я ее спас…

      – Товарищ младший политрук, разрешите обратиться!

      Тот, похоже, немного опешил от такой смелости человека, которого несколько минут назад собирался пустить в расход.

      Я обнаглел окончательно и кивнул в сторону:

      – Я хотел бы поговорить с вами лично.

      Мы отошли на несколько шагов, и я продолжил:

      – Товарищ младший политрук, разрешите девушке пойти с нами. – Видя, что тот собирается отказать, я затараторил с такой скоростью, с которой только мог, не давая ему вставить слово: – Ее деда немцы на хуторе убили, а саму – насиловали. Убьют ведь ее, если туда вернется. И село ее рядом. Если туда пойдет, а фашисты узнают, что она связана со смертью двоих солдат, – опять же убьют. Нельзя ее отпускать. А если допросят, и она про вас рас скажет?..

      – Да куда ей с нами? – Мой