Смерть в стекле. Джесс Кидд

доброжелательно указывает Брайди.

      – И то правда.

      Брайди снова закуривает трубку, быстро делая несколько затяжек, и, прищурившись, сквозь дым смотрит на мертвеца.

      – Я не люблю, когда меня преследуют призраки.

      – Я вас не преследую. – Руби разводит своими забинтованными руками. – Просто подумал… ведь мы старые друзья…

      – Вы шли за мной до самого дома и теперь вот материализовались. Я вам уже говорила: я вас не знаю.

      Руби подается вперед, понижая голос:

      – А что тот здоровый мужик в платье имел в виду, говоря про украденного ребенка? Что ее ждет?

      – Не уходите от ответа. Кора не мужик, а женщина.

      В лице привидения – изумление.

      – Да, это не шутка.

      Призрак все еще не верит.

      – Вы ведь в стене прятались и прекрасно слышали все, что сказал доктор Харбин.

      – Мутный тип.

      – Спасибо, что спасли меня от него. – Брайди скривила рот в улыбке.

      – Я по личному опыту знаю: если парень вскакивает и сует руку в карман, скорее всего, он вытащит из него какую-нибудь гадость, что причиняет боль.

      – Я ценю вашу заботу, Руби.

      Кивок в знак учтивости.

      – Вы рассказывали… про ребенка.

      – По словам доктора Харбина, как вы сами слышали, ребенок родился необычным. Кора намекала на то, что есть три причины, по которым необычных детей…

      – Таких, как маленькая Кристабель Берик.

      – Таких, как маленькая Кристабель Берик, похищают. С целью получения выкупа, для коллекции частного анатома или для цирка, где их показывают в качестве диковинок.

      – А что такое частный анатом?

      – Это вольный термин, Руби. Я употребляю его в отношении состоятельных людей, проявляющих нездоровый интерес к темным сторонам природных аномалий.

      – В чем необычность этого ребенка?

      – Как и вы, Руби, я могу только догадываться.

      Руби на время умолкает, погружается в размышления, рассеянно поглаживая истрепанный шелк своей призрачной шляпы. Потом:

      – Я ничем не занят, с вашего позволения, мог бы помочь вам в поисках ребенка.

      – Я работаю одна.

      – Неужели не сделаете исключения для старого приятеля, у которого куча свободного времени?

      – Нет.

      Руби показывает на картину, что висит над камином.

      – А это, смотрю, Ирландия?

      – Уиклоу.

      – Похоже: грязь, холмы, дождь.

      – Я его почти не помню.

      – Я вас сразу узнал, – говорит он. – Увидел, как вы стоите на церковном дворе, увидел ваши рыжие волосы, выбивающиеся из-под вдовьего чепца, и сказал себе: «Матерь Божья, да это же Бриджет. Зеленые глаза, библейский норов».

      – Можно подумать, вы что-то можете знать про мой норов и мои глаза. – Брайди подносит ко рту трубку.

      – Мне больно на вас смотреть. – Лицо его озаряет улыбка.

      – В смысле? – прищуривается Брайди.

      – Вот бы мне сейчас покурить. Ради этого я готов на все.

      – Так не смотрите на меня.

      Они