Двойная жизнь профессора Ястребова. Галина Мамыко

тёры, педагоги, журналисты, психологи, публицисты, блогеры, экстрасенсы, астрологи, оппозиционеры, патриоты, либералы, пенсионеры, верующие, атеисты, и это далеко не весь перечень тех, кто вписал в общую палитру мнений свою позицию по вопросу о профессоре Ястребове. Автор систематизировал часть выложенных в интернете высказываний, обобщил, дополнил, литературно переработал, к этому контенту было добавлено авторское видение событий в том числе в изложении ряда придуманных героев, блогеров, писателей… И в конечном итоге получился вот такой роман-исследование, касающийся как двойной жизни профессора Ястребова, так и окружающего нас мира с его вечными проблемами. Персонажи, имена героев и имена авторов текстов, названия сайтов, каналов, блогов, СМИ, озвученные в романе, вымышленные и являются составной частью творческого плана автора. Вставленные в роман литературные произведения о жизни главного героя написаны одним человеком – автором романа «Двойная жизнь профессора Ястребова». В связи с художественностью текста и обобщённостью образов искать в нём совпадения с реальными людьми будет неправильно, а потому просьба помнить: любое совпадение (если таковым кому-то покажется) с живущими или жившими людьми случайно.

      Галина Мамыко

      Глава 1. «Ты в порядке?», рассказ

      Автор: писатель Б.В. 18+ Сайт ЛитНачало.

      – Ты в порядке?

      – Ага.

      Сказав «ага», она облизнулась, но раздумала есть шоколад. Шоколад на блюдце таял и уже превратился в блестящую кашу. Она ждала, когда кофе остынет, постукивала пальцами по столу и задумчиво глядела в подёрнутое туманом окно.

      Он подошёл ближе. Сейчас его рука по привычке ляжет ей на плечо. Она угадала. Он положил руку ей на плечо, нагнулся и поцеловал за ушком. Она дёрнула плечом, отодвинулась от него вместе с креслом, это получилось вызывающе громко, как ему показалось, и отхлебнула кофе. Кофе обжигал, но она продолжала отхлёбывать.

      – Ты точно в порядке? – снова сказал он.

      – Ну, я уже ответила.

      «Она могла обойтись без «ну», без «я уже ответила». Что за психозы опять?» – подумал он и сделал усилие, чтобы промолчать.

      Какое-то время стояла тишина.

      Он плеснул из турки обжигающую жидкость в свою чашку, сел напротив Лидии. Он пил кофе, не глядя на неё. Он боролся с раздражением, очень желал не вступать в пререкания, но когда покосился на её холодное лицо, не смог сдержаться.

      – Ты могла просто ответить, без «ну» и без раздражения, – сказал он, стараясь придать голосу приветливость.

      Она молчала.

      Они оба любили эти утренние минуты сидения за круглым столом, покрытым кружевной белой скатертью. Рядом шевелились кружевные белые занавески, их трогал ветерок из приоткрытой форточки. Вместе с ветром в комнату входили запахи осени, свежесть, ощущение чего-то близкого и вечного, как это ему казалось. Доносились гудки машин, весёлые крики детей из дворовой песочницы.

      Он взглянул на себя в зеркало за спиной Лидии, убедился, что он в порядке, и его крашеные жидкие волосы не взъерошены. Ему хотелось мира, и он решил загладить недоразумение.

      – Мы оба в порядке, – сказал он медленно, на французском языке.

      «Сидит в моей квартире, пьёт мой кофе, и ещё выпендривается», – подумал он, и мысленно выматерил Лидию.

      Он смотрел на Лидию, приподняв левую бровь, ухмылка искривила левый уголок рта, и оттого лицо казалось перекошенным. Она мельком взглянула на него и опустила глаза, но он успел сделать вывод о вспышке гнева. Поэтому она опустила глаза, подумал он. Она хочет спрятать от меня гнев. Но чем я рассердил её? Он сделал аккуратный глоток, осторожно поставил чашку на блюдце, он был удовлетворён тем, что удалось это сделать беззвучно. В минуты беспричинного, как он считал, раздражения Лидии он старался всё делать бесшумно.

      По своему обыкновению он решил проанализировать то, что было в последнее время, чего он не заметил, в чём допустил оплошность в их взаимоотношениях. Он хотел докопаться и, наконец, понять причину её скрытого недовольства. Нельзя сказать, что это он замечал за ней каждый день. Но… Это с ней стало происходить чаще. Он не желал и мысли допускать о её охлаждении к нему. Он душил подобные предположения глубоко внутри себя, и старался держаться трезвого анализа своих и её поступков.

      Первым делом он решил припомнить, как прошла для них обоих минувшая ночь. Был ли он хорош с Лидией. Он вспомнил особые минуты близости, их взаимные ласки, её ненасытность, вспомнил, как он хотел уже спать, а она была ещё полна энергии и не прекращала игр с ним. Он больше всего опасался этих моментов, когда осознавал, что пасует перед ней. И не хотел, чтобы она догадалась об этом. Он приходил в изнеможение от её настойчивости, и уже был готов придумать отговорку, но усилием воли подавлял малодушие, как он называл минуты физического утомления, и через «не хочу» старался угодить ей во всём, чего она желала от него в эти часы её страстной, молодой любви.

      Его удивлял, восхищал, но ещё больше и пугал её любовный азарт. Он понимал, такого неравного соревнования, при сорокалетней возрастной разнице между ними, он