Затемненная серебром. Алла Соловьёва

в идеальную прическу. Темно-серые, словно изысканный шелк, глаза полны нежности. Глаза и волосы – единственное, что отличает нас, во всем остальном мы похожи, как сестры.

      Несмотря на свои сто восемь, Ирина выглядит всего на двадцать пять – еще одна особенность вампиров: мы рождаемся, растем, но к двадцати пяти годам старение надолго замедляется, а позже останавливается совсем. Внешне достигнув тридцатилетнего порога, вампиры не изменяются. Мракауры – не исключение. А вот созданные вампиры остаются в том возрасте, в котором были укушены. Но мракауры создают вампиров с одной целью – сделать из них своих подданных. Поэтому отбираются только молодые сильные смертные.

      – Злата! – Ирина бросилась ко мне, заключая в объятия и целуя в щеку. – Я так беспокоилась! Как ты?

      Я сморщилась. Разумеется, она знает, что я восстановлюсь, но все равно волнуется, и этим я обязана Максу.

      – Как новенькая, – улыбнулась я. – Со мной все хорошо. А как ты? Как салон? Как Светлана? – засыпала я ее вопросами, стараясь не заострять внимание на себе.

      Я уселась на кухонный хромированный стул, обитый светло-зеленой кожей.

      – Все очень хорошо. Салон процветает. Светлана отлично. – Мама села напротив меня. – Она скучала и будет счастлива увидеть тебя. Я попросила Виталия отвезти ее домой позже.

      – Мам, – с надеждой в голосе спросила я, – тебе Николай звонил?

      Конечно, Николай поведал ей обо всем, но мне очень хотелось выяснить, как она к этому относится. Во взгляде Ирины я увидела задумчивость и легкое неодобрение.

      – Да. Он рассказал мне. Мракауры прошли защиту?

      В ее лице что-то проскользнуло. Не любопытство, а что-то странное, неопределенное.

      Я кивнула.

      – Они должны остаться здесь. Я хотела сама поговорить с Николаем, но Макс!.. – Нахмурившись, я топнула ногой, выражая недовольство.

      Мама совсем не удивилась, и это насторожило.

      – Макс хороший парень. Он всего лишь выполняет свои обязанности. А ты бываешь с ним слишком резка, – укорила Ирина. – Николай, как всегда, примет правильное решение. Тебе не нужно беспокоиться.

      – Ты не удивлена? – спросила я.

      Губы Ирины дрогнули, гладкий лоб прорезала тонкая складочка, лицо покраснело и тут же стало белым. Быстро отвернувшись к окну, она вцепилась руками в подоконник. Руки дрожали, костяшки пальцев побелели.

      – Удивлена, конечно. – Ирина старалась справиться с дыханием.

      – Мам? – Не понимая, что происходит, я глядела на ее подрагивающие плечи. – Что с тобой?

      Ирина глубоко вздохнула, затем медленно повернулась. В темных глазах блестят слезинки, но теперь на губах улыбка – вымученная, искаженная, но все же улыбка.

      – Нет, ничего. Я просто подумала, что, если бы они оказались другими, я могла бы потерять тебя.

      Я улыбнулась:

      – Они замечательные, необыкновенные и очень похожи на нас!

      – Если это